Астрид Линдгрен - Расмус, Понтус и Растяпа

Старший комиссар кивнул, и Альфредо решительно повернулся к нему:

– Иметь в виду, если вы посадить меня в одна камера с Берта, я пожаловаться в комиссия по жестокий обращение с заключённый.

– Не переживайте, – успокоил его старший комиссар, – у вас будет отдельная камера, обещаю.

Альфредо с благодарным видом позволил себя обыскать. Расмус вытянул шею, когда папа выворачивал Альфредовы карманы.

– Что это? – изумился папа Расмуса и показал старшему комиссару маленькую игрушечную мышь с ключиком в боку.

– Ах, это быть такой забавный штука, – сказал Альфредо. – Вчера, в дождь, Эрнст развлекаться с ней целый день. Боже правый, то-то злиться Берта!

Расмус с Понтусом переглянулись, и Понтус, вспомнив, как он уже смеялся над этой мышью, снова захихикал.

– Это моя, – сказал Расмус.

Альфредо кивнул:

– Так, так, отдать её маленький негодяй.

Расмус взял мышь и решил сохранить её на память о всемирно известном шпагоглотателе Альфредо.

Потом папа вытащил из нагрудного кармана Альфредо часы. Расмус и Понтус уже видели их. Это были старые серебряные часы с эмалевым циферблатом.

– Ах, мой часы, мой первый часы, боже правый, не отбирать их у меня! – умоляюще воскликнул Альфредо.

Расмус даже пожалел его, когда отец покачал головой и положил часы к остальным вещам.

– Придётся забрать, – ответил папа, – а что, это память о детстве?

Альфредо подмигнул ему:

– Так, это быть первый часы, который я стащить. Что поделаешь, люди быть сентиментальны, так, так.

Эрнст снова зло поглядел на него.

– Совсем заврался, – вполголоса проговорил он. – Вчера ты рассказывал, что это подарок дяди Константина.

Но Альфредо не слушал его, только дружелюбно улыбался полицейским и больше не считал себя погибшим. Теперь он был образцовым заключённым, готовым оказывать всяческую помощь полиции и охране, как только представится возможность.

Его быстро обыскали, составили список изъятого, и он бесцеремонно уселся на лавочку с Расмусом, Понтусом и Растяпой.

– А теперь я сидеть на лавочка и болтать с маленький негодяй, – заявил он. – А ну, подвинуться!

– Ты же только что хотел меня пристрелить, – заметил Расмус.

– Я пошутить. Подвинуться чуть-чуть, – повторил Альфредо.

Они сдвинулись так, что и для Альфредо нашлось на лавке местечко.

– Ну, рассказать мне что-нибудь, – потребовал он. Кажется, Альфредо считал, что их долг развлекать его, раз уж они привели его сюда, а все остальные в это время заняты другим делом.

– Альфредо, ты самый опытный старый ворюга, – начал Понтус, стараясь его утешить.

– Так, так, – согласно закивал Альфредо. – Вот потому я и получить такой манжеты!

Расмус сочувственно и печально посмотрел на его наручники:

– А что, быть вором и в самом деле интересно?

Альфредо покачал головой:

– Пока ты научиться быть профессионал, всяко бывать. Но начинать надо уже сейчас!

– Пф-ф, – фыркнул Расмус. – Ты что же, думаешь, будто я хочу стать вором?

– А то! Я подумать, что ты спрашивать совета. Но нет, Расмус и Понтус, из вас никогда не выйти воров! Только остерегайтесь булавки, – добавил он.

– Булавки? – не понял Расмус.

Альфредо кивнул:

– Не то из вас выйти вор или шпагоглотатель. Меня погубить булавки!

– Как это? – удивился Расмус.

– В детстве я любить глотать булавки, – объяснил Альфредо. – А где маленький бедный ребёнок взять булавки, кроме как украсть? И вы представлять, так оно и пошло, начинаться с булавок, закончиться серебром, так со мной и случиться!

Расмус глянул на часы. Почти пять… Вот это воскресное утро! Он зевнул, и тут к нему подошёл папа:

– Слушайте, ребята, вы своё дело сделали. По-моему, вам пора домой! – Он погладил Расмуса по взъерошенной макушке. – Забирай Растяпу, ступай домой и ложись спать, не то проспишь праздник весны.

– Какая странная быть жизнь, – философски заметил Альфредо. – Кто-то идти на праздник, а кто-то – в тюрьма.

– Это зависит от того, кто как себя вёл, – отозвался Расмус.

Альфредо дружелюбно улыбнулся папе.

– Расмус быть такой славный и умный ребёнок! Только непричёсанный, – добавил он, глядя на Расмусовы торчащие волосы. – Вы бы причесать его слегка, прежде чем идти на праздник.

Воскресенье… Вот молодец, кто его выдумал! А это было лучшее в мире воскресное утро. Растяпа безмятежно спал рядом, уткнувшись мордой в голое плечо Расмуса, точно никогда и не попадал в лапы воров. Расмус погладил тёмную шёрстку и пробормотал: