Астрид Линдгрен - Расмус, Понтус и Растяпа

Он шагнул к печи и начал развязывать бечёвку на картонной коробке.

– По свой собственный разумение я утащить для вас пирог со взбитыми сливками… хотя мог бы стянуть простая булочка! Но уж сегодня вам повезло, в целый Вестанвик нет второй такой пирог.

Он раскрыл коробку и показал, что внутри.

– Смотреть сюда! Это быть лучший пирог Элин Густавсон, все маленький негодяй быть без ума от такой пирог!

И это действительно был отличный пирог, без сомнения, лучший пирог Элин Густавсон, украшенный целыми сугробами взбитых сливок и красными ленточками клубничного желе.

Но Расмусу это только добавило злости. Он пришёл сюда за Растяпой, а не за пирогами!

Альфредо подошёл поближе. Он сунул коробку прямо под нос Расмусу, склонил голову набок и проговорил:

– Нравится?

– А тебе? – Ни секунды не раздумывая, Расмус схватил пирог обеими руками и метнул прямо в физиономию Альфредо.

– Р-шшш, – вырвалось у Альфредо.

Понтус запищал и прислонился к стенке, но рык Альфредо заглушил всё. Он рычал, как раненый лев, слепо мотал головой, пытаясь избавиться от сливок, так что белые хлопья разлетались во все стороны. Понтус всхлипывал от смеха.

Расмусу было не смешно, но и не страшно, он только злился.

– Не надо мне никаких пирогов, мне нужен Растяпа!

Проморгавшись, Альфредо одним глазом выглянул из-под сливок.

– Детский попечительский совет повеситься от горя, если увидеть, как ты себя вести, – сообщил он.

Он достал носовой платок и вытер остатки сливок. Только у корней волос осталась белая полоска, да за ухом поблёскивало красное желе.

– И в таком виде я пойти на свой прощальный представление, тфа маленький негодяй, – произнёс Альфредо, с кислой миной глядя на Расмуса. Гнев у него уже поулёгся, и в душе он, пожалуй, признавал, что на войне все средства хороши, даже метание пирога.

Понтус продолжал тихо и безнадежно хохотать, и Альфредо посмотрел на него с обидой:

– Хорошо, что некоторый быть всегда в отличный настроение, – заметил он. – Верно, вас мало наказывать, маленький негодяй, вот в чём вся беда. Так и передать вашим родителям!

Он покачал головой:

– Вот если бы у вас быть такой мамочка, как моя… Уж она-то уметь наказывать детей! Ручки у неё быть маленький, но железный, и ох как они крутить уши всем её восемнадцать детей!

– Ну, тебе-то это не помогло, – заметил Понтус. – Хотя надеюсь, что она лупила тебя будь здоров!

– Боже упаси, как она меня лупить! Мамочка так натренировать на нас свои руки, что в тысяча девятьсот двенадцатый год на ярмарка в Кивикки стать чемпион Швеции по тяжба рук!

Расмус не слушал. Он стоял у окна и молча прикидывал, сколько метров до земли. Но Альфредо заметил это и предупредил:

– Даже не пытаться! – Он погрозил пальцем. – Не то сломать шею, как мой бедный мамочка!

– Да плевать мне на твою мамочку, – сказал Расмус.

Альфредо снова обиделся:

– Ах ты маленький упрямый негодяй…

– А твоя мамочка сломала шею, когда вылезала из окна? – участливо поинтересовался Понтус. Расмус явно что-то задумал, так что стоило отвлечь внимание Альфредо на себя.

Альфредо покачал головой:

– Нет, не так… хотя мамочка часто лазить из окна и обратно, но она быть ловкий, как кошачья макака! Нет, это случиться по пути на ярмарка в Сэффле, тогда она и сломать шею… ах, я всегда плакать, как только вспоминать об этом. Мой мамочка запеть её любимый песня «Плачет, плачет дикий гусь», а у мамочки быть такой сильный голос! Ах, зачем она это сделал? Лошади испугаться и понести, и наш вагончик свалиться с обрыва, а мамочка лежать внутри и сломать шею… И с тобой случиться точь-в-точь то же самое, если ты прыгнуть из этот окно.

– Тебе-то какая разница? – огрызнулся Расмус.

– Да никакой, ломать на здоровье. Маленьких негодяй и без тебя полным-полно. – Альфредо повернулся к Понтусу и продолжил: – Такой мамочка можно гордиться. Такой мамочка, как моя, родиться раз в сто лет, да и то не всегда. Я стоять рядом с ней на колени, вокруг хлестать дождь, завывать ветер, и я спросить её: «Мамочка, тебе очень больно?» – «Нет, – ответила она, – мне больно только когда я смеюсь». И это быть её последние слова!

Тут он хитро подмигнул Понтусу и вынул из кармана брюк ключ.

– Дорогие маленький негодяй, мне пора. Один добрый дядя подвезти меня на машине. Я ехать на ярмарка проглотить свой последний шпага. Но это не занять много времени…