Эрнст Гофман - Щелкунчик и Мышиный Король (сборник)

– О несравненная мадемуазель Мари! Узнаете ли вы меня? Я тот, кому вы спасли жизнь, уродец Щелкунчик. Но стоило вам шепнуть, что не отвергли бы меня, как Пирлипат, и ко мне вернулся мой прежний облик. Вот моя рука и вот мое сердце! Примите их, и мы вместе будем царствовать в сказочном Марципановом замке.

И с этого мгновения Мари стала невестой сказочного принца. Прошло время, и он, говорят, увез ее в своей золоченой карете, запряженной длинногривыми лошадками, которые громко цокали серебряными подковами по гладкой, словно леденцовой, мостовой. На их свадьбе плясали и пели нарядные куклы, играли сахарные трубачи и пряничные барабанщики.

В знойный полдень по пыльной дороге брела из лесу усталая крестьянка, сгибаясь под тяжестью большой вязанки хвороста. Неподалеку от деревни она опустила свою ношу на землю и в изнеможении села на траву отдохнуть. Вдруг хворост зашевелился, и из кучи веток вывалилось какое-то странное существо. Маленький кривоногий человечек с длинными тонкими руками был похож на причудливо изогнутый узловатый корешок мандрагоры.

– Что ты расселась? Вставай! Неси меня! – заверещал уродец тонким скрипучим голоском.

Из-под копны спутанных жестких, похожих на репей волос недобро сверкали крохотные злые глазки. Уродец с трудом держался на слабых дрожащих ножках, голова его без шеи лежала на горбатом, изогнутом тельце.

– Ох, горе мое горькое! – тяжко вздохнула женщина. – В кого ты только уродился, малютка Цахес? Пять лет уже тебе, сынок, а ты все не растешь, не хорошеешь, только злее становишься.

Уродец же колотил мать скрюченными руками, царапал ее острыми коготками.

– Вставай! Неси! – настойчиво причитал он.

В это мгновение словно из-под земли перед ними возникла высокая женщина в черном платье. Это была фрау Розенцвет из ближайшего приюта для сирот. Ее знали все в округе. Казалось, она жила здесь испокон века, даже когда старики были детьми, и всегда оставалась молодой и красивой. Поговаривали, что фрау Розенцвет на самом деле добрая фея по имени Цветущая Роза. Она и впрямь казалась феей. Стоило ей коснуться колючего, давно засохшего бесплодного куста, как на нем распускались великолепные пунцовые розы. Она ласково беседовала с деревьями и травами, и те отвечали ей улыбками цветов и шелестом листьев. А птицы безбоязненно садились ей на плечо и нежно щебетали, поверяя свои тайны. Нет, определенно это была фея, хотя, впрочем, ничего нельзя утверждать наверняка.

Фрау Розенцвет взглянула на малютку Цахеса, и ее холодное красивое лицо тронула чуть заметная улыбка. Она взяла на руки брыкающегося уродца, вынула из своих волос золотой гребень и принялась расчесывать его всклокоченные волосы. И вдруг малютка затих, блаженно прикрыл глаза и замурлыкал, прижимая кулачки к сморщенному старческому личику. Его взбитые колтуном непослушные волосы удивительным образом распрямлялись и ложились на плечи мягкими, густыми волнами.

Мать с удивлением глядела на своего сына и не могла нарадоваться происходящим переменам.

– Ох, фрау Розенцвет! Как чудесно вы причесали моего уродца! – воскликнула она. – И как подобрел он в ваших руках! А ведь меня он совсем извел своими злобными выходками.

– Верно, добрым его не назовешь. Злобный нрав красотой не заменишь. Да и разумом он тоже блистать не будет, – печально вздохнула фрау Розенцвет. – Но тем более жаль этого малыша. Отдайте его мне на попечение, и я сумею подарить ему лучшее будущее.

С благодарностью глядела мать на странную женщину, желающую освободить ее от горькой обузы. Хоть он и родной сын, но уж нет больше мочи терпеть его издевательства, нет сил выносить косые взгляды людей. Пожалуй, она приведет завтра малютку Цахеса в приют.

Снова взвалив на спину вязанку хвороста, отдохнувшая крестьянка поспешила домой. К ее удивлению, маленький колченогий горбун не пожелал влезать ей на спину, а, уцепившись за юбку, послушно заковылял рядом. Они шли по деревенской улице, и отовсюду слышался восхищенный шепот:

– Смотрите, какой пригожий у нее мальчик!.. Просто ангелочек!.. А какие у него чудесные золотистые локоны!..

С недоумением поглядывала мать на своего нелепого сыночка. Он оставался все таким же горбатым, кривоногим, косоруким уродцем, похожим на засохший корешок. Разве что репейник всклокоченных волос и впрямь превратился в очаровательную шапку вьющихся кудрей.