Ирина Токмакова - И настанет весёлое утро (сборник)

В сморчковом лесу, как и в начале их путешествия, была ночь. Полина взяла Фокки на поводок, и он быстро, уткнувшись носом в землю, побежал и повёл за собой Полину и Аю. Полина ничего другого, кроме острого грибного запаха, не чувствовала.

Ая напевала свою песенку, и поэтому идти было светло.

Грибной запах кончился.

– Вот мы и пришли! – громко и светло сказала Ая.

И тут всё вдруг потемнело вокруг, потемнело в глазах у Полины, глаза сами собой закрылись, а когда открылись… Да что же это такое?

Бабушка Тая стояла возле Полининой кровати и стряхивала градусник.

– Проснулась, душенька моя? – ласково сказала бабушка. – Ну-ка, давай смерим температуру!

Полина ничего не ответила. Что? Что – в самом-то деле? Это был только сон? Сон – и больше ничего? Она было нахмурилась, и вдруг откуда-то издали, нет, даже не издали, а как бы это объяснить? Наоборот, внутри её самой зазвучала песенка:

И Полина засмеялась.

Температура тем временем смерилась, и оказалось, что её нет. То есть не то что совсем нет, а просто тридцать шесть и шесть – совершенно нормальная температура.

«Тебе наша прогулка не повредит», – услышала она слова Аи. Ничего себе «прогулка»!

– Вот и хорошо, что нет температуры. Ты помнишь, какое завтра число?

– Завтра?

Ах да, ну да же, завтра – двадцать третье марта, мамин и бабушкин день рождения.

Нет, Полина помнит. Она спрятала в своём книжном шкафчике, в третьем томе Детской энциклопедии, рисунки. На одном – Африка, пальмы, и на одной пальме – синяя обезьянка.

– Анела, – прошептала Полина.

А на другом рисунке – красивые лошади на опушке леса.

«Как там Говорящие Лошади? – подумала Полина. – Принесла ли к ним уже Вардкеза птица Чур? А как узнаешь? Неужели это был только сон? Нет, не может же всё-таки быть…»

– Бабушка Тая, а папа и мама где? – спросила Полина.

Ей хотелось кое-что проверить насчёт хмурцов.

– На работе, дружок. Уже поздно, ты очень долго спала, милая. Сейчас мы будем с тобой завтракать. Доктор Дорохов сказал: надо пить тёплое молоко с мёдом.

Пока бабушка ходила на кухню греть молоко, Полина всё думала: «Снилось или не снилось? А как же Ая? Такая добрая и светлая девочка-звезда? Новая подруга?»

Пришла бабушка, дала Полине молока, присела на край постели.

– Бабушка, а ты знаешь, я видела во сне, что в Крутогорске нет никакого Татарского моста, – сказала Полина.

– Как это – нет? Куда же он девался?

– Понимаешь, Тура так сильно разлилась, что мост снесло и через речку перевозят на лодке!

Бабушка изумлённо поглядела на Полину. Она так долго молчала, что Полина даже испугалась и окликнула её:

– Бабушка Тая!

– Полиночка, но ведь это бывало раньше! Я тебе про это не рассказывала. Откуда ты можешь знать?

– Что бывало раньше? Расскажи!

– Раньше, когда ещё не было нового железного высокого моста через Туру, деревянный-то каждую весну, как разлив, так и сносило.

– И что?

– Да как ты и говоришь – на заречную сторону, к товарному вокзалу и в железнодорожный район, перевозили лодками. Даже ребятишек в школу перевозили. Там была школа-семилетка.

– А потом как же?

– А потом новый наводили. До следующего половодья. Но ты-то откуда знаешь?

– Я же говорю тебе – видела во сне.

– Бывают же на свете удивительные сны! – сказала бабушка и даже покачала головой.

– Бабушка, – продолжала Полина, – а на Козье Болото с Извозной улицы надо сворачивать, да?

– Погоди, дай припомнить. С Извозной… ну да. А это-то кто тебе сказал?!

– Я же тебе говорю – видела во сне.

Бабушка пожала плечами. Она не очень-то верила в сны.

– Бабушка, а раз температуры нет, можно, я выйду погулять во двор? – попросилась Полина.

– Что ты, что ты, детка! – замахала руками бабушка.

И Полина поняла, что дальнейшие уговоры бесполезны. А ей так хотелось выйти из дома. Может, там и правда где-нибудь за уголком ждёт её Фокки?

Папа и мама вернулись с работы вместе и не поздно. Притащили большие сумки со всякой всячиной. Завтра же как-никак двойной день рождения!

Папа был не хмурый. Забежал поглядеть на Полину, пропел:

Когда он пел эту французскую песенку, из которой дальше, по-видимому, ни строчки не помнил, это обозначало, что он в хорошем настроении.