Ю. Ольсевич - Влияние хозяйственных реформ в России и КНР на экономическую мысль Запада. Учебное пособие

Что же касается путей, методов, темпов, то здесь китайское руководство избрало сугубо прагматический образ действий, отказавшись на практике от подражания чьему бы то ни было примеру и приверженности каким-либо «моделям» и установкам, кроме трех: немедленное повышение народного потребления, экономический рост, укрепление существующей государственной власти (эти три цели по-видимому, и имел в виду Дэн Сяопин под словом «мыши» когда разъяснял свой основной подход к выбору экономической политики: «не все равно ли какого цвета кошка, важно, чтобы она ловила мышей») В этом избранный образ действий вступал в острый конфликт со стандартной моделью рыночных преобразований навязываемой экспертами МВФ и Всемирного банка Этими экспертами указанные принципы как раз не принимаются во внимание.

В китайском подходе к реформам упор был сделан на выбор направления и на продуктивность самого процесса реформ, но не на конечную цель в виде некой определенной социально-экономической модели, ради построения которой следует терпеть и жертвовать. Подход же экспертов МВФ упор делает именно на конечную цель, достичь которую рекомендуется в кратчайший срок «любой ценой» (за каждым из подходов скрываются определенные философская и теоретико-экономическая позиции, на которых мы остановимся позже).

Международный опыт послевоенного развития как раз учит, что успехи достигнуты странами со смешанной, плюралистической экономикой, где активная государственная политика сочеталась с рынком и национальными традициями.

Для либеральных реформаторов еще с начала 1970-х годов хорошо была известна дорога в Чикагский университет, где их консультировал М. Фридмен и его коллеги-монетаристы. Однако экономисты КНР пошли другим путем. По свидетельству Лоуренса Клейна, первый контакт китайских ученых с группой экономистов из США произошел в 1979 г. Американская сторона представляла исследовательский совет в области социальных наук и Национальную академию наук. Л. Клейн, профессор Пенсильванского университета, получил Нобелевскую премию в 1976 г. за разработку экономической народно-хозяйственной прогнозной модели Уже в 1980 г в Китае начала работать экономическая школа и была развернута программа исследований по широкой проблематике В течение 1980-х годов в Китае было подготовлено новое поколение экономистов, с одной стороны усвоивших достижения современной теории, а с другой – владеющих методами экономического и общестатистического анализа и использующих их в исследовании хозяйственных процессов. Последнее предохранило их от ошибок, неизбежных при попытках непосредственного применения на практике абстрактных теоретических моделей, что характерно для сторонников «шоковой терапии».

В то время как среди экономистов в СССР и странах Восточной Европы при содействии чикагских монетаристов и их единомышленников из Гарварда, Лондона и Стокгольма (вроде Сакса, Лэйра и Ослунда) вынашивались идеи об отказе от всякого планирования, в Китае готовилась база для замены бюрократического директивного планирования научным экономическим планированием. Развивались банки данных, программное обеспечение моделирование и др.

Информационная база создавалась на эволюционной основе, формировались временные ряды, разрабатывались структурные обзоры и другие информационные системы, необходимые для упорядоченного планирования. Внедрение современного экономического мышления шло в тесной корреляции с развитием полезных информационных систем.

Суждения Л. Клейна о том, что научное экономическое мышление вырабатывается в тесной связи с эмпирическими исследованиями, созвучны идеям другого видного американского экономиста У. Баумоля, считающего необходимым требованием к современной экономической науке тесную «треугольную» связь между теорией, эмпирическими исследованиями и прикладными разработками.

Но возможен и другой «любовный треугольник»: идеология – экономическая теория – политика. Именно он возобладал в СССР и Восточной Европе, в силу чего и стали возможны «шоковые» реформы, не обеспеченные необходимой информационной базой.

В общем, можно заключить, что мышление и подготовка китайских экономистов, причастных к реформам, уже к концу 1980-х годов вполне соответствовали мировому уровню, а решения принимались китайским руководством во всеоружии мирового опыта.

То, что произошло в миллиардном Китае за четверть века после 1978 г., можно назвать Великой китайской экономической революцией, геополитические последствия которой, возможно, станут решающим фактором мирового развития начиная со второй половины XXI в., когда суммарные показатели экономики Китая превзойдут показатели экономики США.