Дэвид Алмонд - Глина

— Угу, — отвечаю. — Может быть. Угу.

Он смотрит на меня.

— А может быть, — говорит, — время монстров и тварей только начинается. Как думаешь, Дейви?

Я плечами пожал, помотал головой. Увидел среди глины поверженное, перекореженное распятие. Потянулся, попытался его поставить вертикально. Вогнал в кусок мягкой глины, чтобы не падало.

— А ты не думаешь иногда, что все-таки хотел бы стать священником? — спрашиваю.

— Нет, Дейви. С этим покончено. Есть иные способы жить и служить Господу.

Он пододвинул к себе одну из банок. Снял с нее влажную тряпицу. Отщипнул кусочек глины. Начал формовать человеческую фигуру. Потом приостановился.

— Я это еще ночью хотел сделать, с тобой вместе, — говорит. — Но ты меня увидел и не спустился. — Ухмыльнулся. — А почему? Страшно было выходить в темноту?

Я скорчил рожу и к двери — на выход.

— Бред не гони, — говорю.

Стивен будто и не слышал:

— Итак, тварь по имени Череп загнала тебя сюда. Может быть, это было предопределено… Ты никому не скажешь.

— Чего?

— Никому не скажешь о том, что здесь видел.

Я вытаращился на него. О чем тут рассказывать-то? Смотрю, как пляшут пылинки в луче, оседают на нас. Смотрю, как фигурка в его пальцах обретает форму.

— Подожди, не уходи, — просит он. — Вот, смотри. Фигурка крошечная, хлипкая, недоделанная, совсем не как эти бесформенные и бездушные шматы глины, скорее как младенец, который еще не до конца человеком стал.

— Оживи, — шепчет. — Оживи, малыш. — Вздохнул, улыбнулся. — Вот. Видел, Дейви?

— Чего видел?

Он выдохнул те же слова:

— Оживи. Шевельнись, малыш. Видел?

Я придвинулся ближе, вгляделся. Ничего.

Стивен взял младенца в одну руку, смотрит на меня. Второй провел у меня перед глазами — раз, два, еще раз.

— Посмотри еще, — шепчет.

Я посмотрел на его руки, на лежащего в них младенца.

— Оживай, — шепчет. — Шевелись!

И вздохнул, словно от счастья.

— Смотри, Дейви, — говорит. — Смотри пристальнее. Смотри прямо в глаза духа, Дейви. Когда я скажу: «Видишь, он шевелится», ты увидишь, как он шевельнулся.

Поднял к моим глазам. Снова провел перед ними рукой.

— Ну, Дейви, — шепчет. — Видишь, он шевелится.

И тут я увидел и едва не вскрикнул от испуга, но он мне не дал. Уронил фигурку на скамью, зажал мне рот рукой.

— Никому не говори, Дейви. Пообещай мне. Прямо сейчас.

Глядя ему в глаза, я кивнул. Протянул руку, дотронулся до младенца. Холодная твердая глина — и только.

— Видел, на что мы способны? — шепчет. — Мы с тобой, Дейви. Ты должен забыть всех своих друзей и…

Тут снаружи раздались шаги, и он резко отпрянул.

— Помни! — говорит. — Никому и ничего! Ни слова!

В дверь сарая постучали, вошел отец О’Махони. Возвышается рядом с нами — черный костюм с единственной белой полоской на горле. Волосы отсвечивают медью. От него пахнет ладаном.

— Вот вы где, ребятки, — говорит.

— Здравствуйте, святой отец, — говорю.

— Приветствую, Дейви. Смотрю, Стивен, у тебя уже завелись друзья.

Стивен улыбнулся:

— Да, святой отец.

— Вот и отлично.

Священник провел пальцем по пыли на скамье. Поставил распятие прямо. Взял младенца.

— Среди нас теперь живет художник, Дейви. Ты когда-нибудь раньше видел такое великолепие?

— Нет, святой отец.

— То-то же. Воистину, Господь щедро наделяет некоторых талантами. Благодарение Ему! — Он перекрестился. На некоторое время задержал на мне взгляд. — У тебя все в порядке, Дейви?

— Да, святой отец. Да.

— Ничего тебя не беспокоит?

— Нет, святой отец.

Он положил раскрытую ладонь мне на голову, задержал.

— А некоторых Господь наделяет верным и простодушным сердцем, — говорит. — Ты это видишь, Стивен?

— Вижу, — говорит.

— Есть люди, которые готовы этим воспользоваться. Из дурных помыслов.

— Знаю, святой отец. Дейви мне будет хорошим другом, святой отец.

Священник сомкнул ладони и кивнул нам обоим.

— Вот и отлично, — говорит. — Хочется на это надеяться. В тот недолгий срок, что отведен нам на земле, все мы должны заботиться друг о друге. Нет ничего проще и нет ничего сложнее.

Он поднял в воздух фигурку коленопреклоненного ангела.

— Только посмотрите! — выдохнул восторженно.

Задумался, постучал себя по щеке.

— Может, мне уйти, святой отец? — спрашиваю.

Он рассмеялся, будто вынырнув из забытья.

— Ха! Ну уж нет. В смысле, если Стивен не против обсудить в твоем присутствии кое-какие личные вещи.