Дэвид Алмонд - Глина

Стивен покачал головой: не против, мол.

— Вот и отлично. Он должен представлять, как обстоят дела, если уж вы подружились. Итак. Я только что был у твоей матери, Стивен.

Стивен скис сразу и шепчет:

— Правда?

— Да, — говорит священник. Повернулся ко мне. — Мама твоего друга тяжело больна, Дейви. Ты должен это знать. А еще ты должен знать, что по этому поводу ходят всевозможные слухи. Ты им не верь. Некоторым людям, как вот матери Стивена, выпадают испытания более тяжкие, чем другим.

— Как она? — прошептал Стивен.

Священник вздохнул:

— Мне кажется, получше. Мы помолились вместе. Я ее причастил. Мы поговорили про Уитли-Бей, про здешние пляжи. Ха! Она рассказывала про мороженое, про кулечки с жареной картошкой, про то, как в детстве каталась на карусели. Ей это, похоже, ужасно нравилось.

— Она обо мне упоминала? — спросил Стивен.

— Ну…

— Упоминала?

— Мысли ее блуждают, Стивен. Она много спит. Ей покойно. Лекарство действует.

Он попытался положить руку Стивену на плечо, но тот ее сбросил.

— Она обязательно поправится, сын мой. Возможно, уже очень скоро. Меня в этом заверили.

Опять молчание. Стивен смотрит в пол пустым взглядом. На него оседает пыль. Священник стоит с ним рядом.

— Нельзя забывать, — говорит святой отец, — что и Господу нашему неоднократно выпадали испытания.

Посмотрел в окно, качнул головой. Быстро пробормотал молитву над Стивеном.

— Речь идет об очень личном, Дейви, — сказал священник. — Ты это понимаешь?

— Да, святой отец.

— Вот и отлично. — Он потер руки. — А теперь, — говорит, — насколько я понимаю, твоя тетушка Мэри собиралась поставить чайник.

Открыл дверь, шагнул на выход, потом нагнулся и снова заглянул внутрь.

— Ага! — говорит. Подмигнул Стивену. — Чуть не забыл. Я тут слышал кое-какое хихиканье в адрес твоего нового приятеля, Стивен.

Мы молчим.

— Правда слышал. А хихикала славная девочка, как там ее… выскочило из головы. — Подмигнул снова. — Скоро они все начнут за ним бегать. И за тобой тоже. Вот погоди. — Поднял руку. — Не переживай, Стивен, — говорит. — Тебе тут будет отлично. Обычная жизнь в окружении обычных славных людей… — Повел по воздуху рукой, благословил нас обоих и исчез.

— Идиот безмозглый! — прошипел Стивен. — Вот в таких нас и пытались превратить в Беннете! — И повторил, подражая голосу священника: — «Тебе тут будет отлично. Обычная жизнь. Обычные люди». Кретин.

Взял ангела и шваркнул об пол.

Я попытался его успокоить:

— Ты его не знаешь. Он…

— Будь он проклят! — говорит. — Будь он проклят с этой своей обычностью! Будь оно все проклято!

Вскинул глаза — они так и сверкнули от слез и гнева. Я отвернулся, но он поймал меня за руку.

— И моя мать — будь она тоже проклята, — говорит. — По ней, было бы лучше, если бы я умер!

— Не может такого быть.

— Не может? Тебе-то откуда знать? — Он заплакал. — Никому не говори! Никому, чтоб их всех! Никому!

И снова взял младенца. Уставился на него.

— Оживи! — рявкнул. — Шевелись, ты, безмозглый! Оживи!

Тот вдруг дернулся у него в ладонях. Я закрыл глаза, снова открыл. Лежит неподвижно. Стивен прищипнул ему крылышки на спине. Прищипнул хвост с зазубринами. Поднял к губам, зашептал что-то.

— Будь они все прокляты, — говорит.

Крылышки начали расправляться. Младенец приподнял голову. Казалось, сейчас взлетит. И тут Стивен как шваркнет его об пол, рядом с ангелом.

Я его поднял. Держу и разглядываю, Стивена разглядываю тоже.

— Как ты это делаешь? — спрашиваю.

— Это? Это — ничто. Ком мертвой глины. Но когда-нибудь я сотворю что-нибудь настоящее. Настоящего монстра. Корявую безмозглую свирепую тварь без души. И тогда придут погибель, страх и смертоубийство, Дейви. Ты мне веришь?

Я посмотрел на ангела на полу, на дьяволенка в своих руках. Неужели я действительно видел — или показалось?

— Нет, — говорю.

— Нет? — Он рассмеялся мне в лицо. — После всего, что видел, ты продолжаешь говорить «нет»?

Я кивнул. Пожал плечами. Помотал головой:

— Да. Нет. Мне почем знать?

Посмотрел ему в лицо. Обычный мальчишка, как и мы.

— Нет, — говорю. — Я в это не верю.

Он забрал у меня дьяволенка. Поднял повыше, будто сейчас снова скомандует: «оживи», а потом смял в бесформенный ком глины:

— Ладно. Будем сомневаться, будем говорит «нет», не будем верить.

— Ладно, — соглашаюсь.

Стою разглядываю его. В луче между нами пляшут пылинки. Я знаю: уходить не хочется. Знаю: хочу увидеть это снова. Как глина шевельнулась, как глина ожила.