Кэтрин Фишер - Заводная ворона [litres]

– Приходи и будь там принцем, – произнесла женщина.

Тут я испугался, торопливо пробормотал «Diolch» [5] Благодарю ( вал .). и убежал. Обернувшись, я увидел, что женщина уходит в лес. Мне показалось, что под плащом у неё длинные белые волосы и серебряное платье.

Ворон поднял глаза от дневника, и они вместе с девочкой уставились на снежный шар.

– Любопытно. – Птица закрыла книгу и наклонила голову набок. – Наверное, этим волшебным предметом Они заманили мальчика.

– На днях, – медленно произнесла Серен, – я слегка потрясла этот шар…

– И пошёл снег, – перебил её Ворон. – И чтобы тебя не отправили назад, нужно…

– Вызвать снегопад! Метель!

Серен взяла с тумбочки у кровати шар и, глядя в тёмное окно, сильно потрясла его.

В крошечном мире внутри шара закружились вокруг ледового дворца снежинки.

И тотчас же за окном посыпались снежные хлопья, всё гуще и гуще, завиваясь белым вихрем, и ветер загудел на крыше. Через несколько мгновений оконную раму занесло снегом. Серен стянула с кровати одеяло и, закутавшись в него, подошла к окну.

На улице бушевала безудержная метель. В беспросветной белизне пропали звёзды и лес.

Девочка снова забралась на кровать и легла, глядя на снегопад.

– Пусть теперь попробуют куда-нибудь меня увезти, – довольно проговорила она.

Снег шёл всю ночь и весь день. В доме стало ещё холоднее. На окнах расцвели красивые узоры, и маленькие птички прилетели на подоконники поклевать крошки, которые насыпал им Дензил. Снег завалил двери, отяготил ветви деревьев, и сплошную белизну нарушали лишь красные ягоды падуба.

Серен, закутавшись в шаль, сидела у окна своей комнаты и смотрела на улицу. Никто не повёз её на станцию. Никто не мог даже выйти на улицу, пока к вечеру метель наконец не утихла и девочка не услышала шарканье лопат – Гвин и Дензил расчищали дорожку.

Ворон съёжился у небольшого огня, который миссис Вильерс разрешила Серен разжечь.

Выглядела птица жалко.

– Мне никогда не было так холодно, – дрожа, сетовал Ворон.

– Зато худой человек до тебя не доберётся, – удовлетворённо проговорила Серен.

Снежный шар, мерцая зелёными отблесками, стоял на столе. Девочка не решалась снова встряхнуть его.

Наконец, когда стемнело и свет от уличной лампы заиграл в синих тенях на снегу, Дензил принёс на подносе ужин.

– Мы расчистили дорогу, – сообщил он.

Серен знала, что это значит: завтра заложат карету, чтобы отвезти её на станцию. Но девочка только улыбнулась маленькому человеку.

Серен пыталась унять волнение. Сегодня ночью зазвенит колокольчик и позовёт её так же, как когда-то Томоса.

Усидеть на месте было сложно. Девочка бесцельно бродила туда-сюда по комнате, пока Ворон не проворчал:

– У меня уже голова идёт кругом! Сядь спокойно!

Но Серен надела старое платье, рассовала по карманам принесённые Дензилом хлеб и сыр и закуталась в шаль.

Когда часы пробили десять, она достала из тумбочки бумагу и карандаш и написала:

Дорогая миссис Вильерс!

Я ушла на поиски Томоса. Пожалуйста, не волнуйтесь, я вернусь, как только смогу.

Искренне Ваша,

Она положила письмо в конверт, надписала его: «Миссис Вильерс» – и поставила у подушки. Потом забралась на кровать и легла.

– Теперь надо ждать, – сказала девочка. – Слушай внимательно.

Ворон недовольно фыркнул.

Звук колокольчика разбудил её, и Серен тут же вскочила. Казалось бы, пронзительный переливчатый звон должны были слышать все в доме, но никто, кроме девочки, не откликнулся на этот призыв.

Комната совсем выстудилась, за окном кружил снегопад. Ворон храпел во сне. Серен слезла с кровати и потрясла птицу, но, как только та хотела открыть клюв, девочка стиснула его рукой.

– Тихо! Колокольчик! Я иду вниз. – Она перевела дыхание. – Ты ведь не боишься? – И Серен осторожно убрала руку.

Ворон поводил клювом, выплюнул воображаемую ворсинку и высокомерно взглянул на девочку

– Я принц и ничего не боюсь!

Серен улыбнулась.

– Тогда пойдём. – Она схватила пальто, с трудом надела его и сунула в карман дневник Томоса. Подумав, в другой карман она опустила снежный шар и выскользнула из комнаты.

Ворон, подобно парящей тени, летел следом за ней.

Они поспешили вниз по лестнице. Дом выглядел страннее обычного. На потолке лежали отблески снега, углы отражали белизну за окнами; часы громко тикали, и глаза изображённых на портретах людей словно следили за девочкой и птицей. Книги, мебель, зеркала казались живыми и заинтересованными. Двери открывались легко, половицы не скрипели, словно дом хотел, чтобы она бесшумно погрузилась в его тайны и отыскала Томоса.