Синди Лин - Двенадцать [litres]

Сердце у Усаги быстро забилось. Она не могла отвести от амулета глаз. Кролик был почти в точности как подаренный отцом деревянный, с которым она не разлучалась столько лет, пока Ума не сожгла его у неё на глазах. Тоже как будто застывший в прыжке – только сделан из серебра и, значит, намного прочнее. А вместо глаз у него зелёные, как трава, кусочки нефрита. Видимо, Ину трудился над ним с того самого дня, как они вернулись в Святилище.

– Конечно, он должен был быть деревянным, – немного виновато произнёс Ину. – Но древесного Дара у меня нет. Всё же прими этот дар в знак того, что ты признана Наследником Воина Кролика. Принимаешь ли ты своё звание? Обещаешь ли быть верной Пути Двенадцати?

Если бы Хоранги была здесь, этот вопрос задавала бы сейчас она. Усаги почувствовала ком в горле, вспомнив её слова: «Ты есть истинная Наследница Двенадцати». Она проглотила этот комок и встала перед ними прямая как копьё.

– Принимаю и обещаю.

Под их радостные возгласы Ину надел цепочку ей на шею. Потом взял деревянный шест и торжественно протянул Усаги.

– Это тебе вместо потерянной трости.

Усаги с поклоном приняла подарок. Шест был сделан из дерева феникса, очень плотного и крепкого. Проведя пальцами по его полированной поверхности, она нащупала в верхней части маленькую поперечную ложбинку.

– Можешь открыть, – подсказал Ину.

Внутри нового посоха оказался длинный прямой меч в деревянных ножнах, очень похожий на меч Нэзу. Её собственное секретное оружие! Усаги посмотрела на всех. Такой счастливой она не чувствовала себя очень давно.

– Спасибо, – еле слышно произнесла она.

Сару подняла чашку.

– За нового Наследника Кролика!

Все подняли чашки со сладким чаем годжи.

– За Нового Наследника Кролика!

Усаги опустила голову, перебирая пальцами серебряную цепочку на шее. Её новый кролик был прекрасен!

– А теперь подкрепимся! – сказал Нэзу.

Нэзу налил им в миски любимого супа Усаги – с широкой рисовой лапшой и зеленью одуванчика и придвинул поближе остальные блюда. Были здесь и жареный фазан с хрустящей золотистой корочкой, и тушёная оленина, такая нежная, что мясо само отделялось от кости, и рыба с овощами, и целая гора горячего риса с маринованными сливами.

– Столько еды я видела только в Облачном Дворце, – сказала Тора. Потом покосилась на Усаги, ковырявшуюся в своей полной тарелке. – Почему ты не ешь?

– Просто задумалась… – Усаги замолчала. Глаза у неё были на мокром месте.

– Понимаю, – сказала Тора, сжав её руку в своей. – Я бы тоже хотела, чтобы Ума была сейчас с нами.

– Я всё время думаю – что с ней там станет?

– Думаю, рано или поздно она поймёт, что ты была права. – Тора оглянулась и понизила голос: – Я тогда не договорила, помнишь? Те вайянские мечи… они были совсем новые, и думай что хочешь, но мне показалось, что это… работа моего отца.

– Но ведь твой отец умер, – сказала Ума. – Он похоронен вместе с моим в Черепашьем холме.

Тора покачала головой.

– Я тоже так считала. Но ты только слышала, что твои родители похоронены там. А видела ли ты, как их хоронили?

– Нет, – медленно произнесла Усаги.

– Вот я и подумала, – сказала Тора, – что, если из Мидаги вывозят не только рис и камни?

После пира Усаги отправилась к часовне у озера. Теперь они стали называть её – Гнездо Тигрицы. Усаги поставила там кувшинчик с цветами и меняла их всякий раз, как они начинали вянуть. Вечернее солнце, проникавшее сквозь ветви деревьев, упало на маленькую подушечку, на которой во время занятий по владению умом любила сидеть Хоранги.

– Добрый вечер, Наставница! – тихо сказала Усаги, надеясь, что дух Хоранги и так её услышит. Она встала на колени рядом с подушечкой и прикоснулась к ней. Потом накрыла ладонью своего нового кролика. – Спасибо, что поверили в меня. – Усаги вспомнила горящий зелёным огнём взгляд Тигрицы, когда та сказала ей, что из неё получится хороший Воин Кролик. – Обещаю, что не подведу вас и их.

Пальцы её нащупали на амулете маленький рычажок. Она нажала на него, и медальон открылся. Усаги подняла его к солнечному лучу, чтобы рассмотреть получше. Потом достала из пояса уголёк, бывший когда-то её деревянным кроликом, и положила внутрь. Медальон оказался как будто специально созданным для него.

Теперь ей вспомнились слова подруги. Может быть, отец Торы и вправду выжил? Значит ли это, что её родители тоже могут быть живы? Она и не думала, что в ней ещё осталась надежда! Зелёные воды озера плескались и закручивались в водовороты возле самой часовни. Почти как её собственные мысли. Тоска по Хоранги, боль и тревога за Уму, внезапно проснувшаяся надежда.