– От фамилии матери я отказалась и забыла её навсегда, – сказала Анастасия. – Рэдклиф – имя няни, которая обо мне заботилась. Я всегда мечтала быть её дочерью, вот и взяла её фамилию. Что же касается Дамблби, думаю, это семейство причинило нам слишком много страданий. – Перегнувшись через стол, она накрыла мою руку своей. – Покет – прекрасная фамилия, и я бы с радостью взяла её. Ты ведь не против?
– Конечно, она не против! – воскликнула Берта, поливая булочку слезами.
Я решила, что это отличная мысль.
– Ты всё ещё не наелась, Трещотка? – спросил Яго и придвинул мне последнюю булочку.
– Умираю с голоду, – воскликнула я.
– Берта, сядь и выпей чаю, – сказала Анастасия. – А то ты скоро с ног свалишься.
– Да мне совсем нетрудно, мисс. – Добрая душа, Берта всё же присела и огляделась. – Ещё совсем недавно я похоронила мою бедную матушку и мне некуда было идти. А теперь только посмотрите на меня. – Она улыбнулась и покачала головой. – Умеет жизнь удивлять, правда?
Я как раз откусила кусочек булочки, и тут слова Берты так поразили меня, что я забыла закрыть рот и мёд потёк по подбородку. Последний год был полон великих потрясений. Но, с другой стороны, за это время я пережила множество захватывающих приключений, не раз проявила геройскую отвагу и уцелела, несмотря на страшные опасности. И вся эта долгая история привела меня домой. Что может быть чудеснее? Я нашла маму – единственного человека на всём белом свете, который скучал по мне так же сильно, как я скучала по ней. Каким-то невероятным образом мы воссоединились. Но, с другой стороны, ничего удивительного – ведь у меня все задатки прирождённой героини истории со счастливым концом.
– О господи, Айви, я так волнуюсь!
Я выглянула в щёлку занавеса. Люди входили в зал, рассаживались, возбужденно переговаривались.
– Всё пройдет на ура, мама. В конце концов, почти все билеты проданы.
– Десять минут до занавеса, – напомнила Берта, пробегая мимо. – Яго, где ноты?
– Я отдал их мистеру Спенсеру, – ответил он. Голос Яго с годами стал ниже и грубее, но улыбка осталась всё такой же мальчишески озорной. – А может быть, ты или миссис Диккенс хотите сесть за рояль?
– Только не я, дружок, – заявила миссис Диккенс, выбегая из костюмерной с платьем, перекинутым через плечо, и иголкой с ниткой в руке. – У двух девочек подолы неровные, я с ног сбиваюсь!
Два года промелькнули как прекрасный сон. Несколько месяцев мы провели в Дорсете, а потом перебрались в квартиру на Беркли-сквер – я, мама, миссис Диккенс, Берта и, конечно, Яго. Мы стали настоящей семьёй во всех смыслах, которые нас волновали. Мама потратила часть денег мистера Бэнкса, чтобы открыть музыкальную школу в Хэпстеде – «Мелодии Покетов». Мальчики и девочки со всего Лондона приезжали к ней, чтобы учиться пению и игре на фортепиано.
– Дети так нервничают, ведь им предстоит выступать перед своими родными, – сказала мама, стискивая руки, как в старые недобрые времена. – Ах, Айви, это же наше первое большое выступление. А вдруг мы не готовы? Может, мы мало репетировали или…
– Твои ученики готовы, и ты тоже, – заверила я, взяв её за руку. – Все твёрдо знают свои партии, они вложат в пение душу, и вас ждёт грандиозный успех.
С мамой такое случалось – она вдруг начинала нервничать и тревожиться. Обычно она была спокойной и уверенной, но порой прошлое напоминало о себе. Иногда ей снились плохие сны. Она плакала. Вспоминала Лэшвуд. Моего отца. Потерянные годы. Но я всегда говорила ей, что мы должны ценить то, что у нас есть. Ведь понадобились два мира, одно волшебное ожерелье, множество невзгод и огромная благосклонность судьбы, чтобы мы обрели своё счастье.
Другим повезло меньше. Спустя несколько месяцев после бала в Баттерфилд-парке мистер Патридж узнал, что какой-то нечистоплотный банкир спустил на азартные игры всё состояние семьи Дамблби. Роскошный дом в Хайгейте пошёл с молотка, а Эстель видели в магазине готового платья на Мейфейр – она умоляла взять её продавщицей. Восхитительно!
Читать дальше