Роберт Битти - Серафина и расколотое сердце

Они похоронили одновременно и Юрайю, и черный плащ. Раз и навсегда.

Черный плащ и его пленник навсегда останутся шипеть от злости под прудом, в безымянной могиле, под слоем цемента и кирпичей.

На следующий день Серафина шла по заросшему лесом склону, с которого было хорошо видно Билтмор. Внезапно она заметила среди деревьев какую-то фигуру. Девочка не сразу поняла, что к ней идет Ровена.

На ведьме был темный балахон с капюшоном, какие носили ее предки, а в руке она держала длинный посох, вырезанный из лаврового дерева. Шею девушки украшала витая гривна из бронзы и серебра, рыжие волосы были заплетены в толстую косу, переброшенную за спину, под капюшон.

Ровена остановилась на небольшом расстоянии от Серафины. Ее зеленые глаза поблескивали в свете солнечных лучей, пробивающихся сквозь листву.

— Вы его спрятали? — спросила ведьма.

— Да, — кивнула в ответ Серафина.

— Хорошо, — облегченно произнесла Ровена.

Несколько мгновений она молча смотрела себе под ноги, собираясь с мыслями, потом снова подняла глаза на Серафину:

— Значит, теперь наши дороги наконец разойдутся.

Серафина замялась, не зная, что сказать девушке, которая сначала была ее врагом, а потом стала другом.

— Значит, ты решила, что станешь делать… — сказала она.

Ровена кивнула:

— Последую совету Вайсы: буду жить хорошо.

— Но куда ты идешь?

— Когда-то давно эти темные леса и зубчатые горы были тайным царством великого колдуна, старика-лесовика. Насколько я понимаю, его место сейчас свободно. И есть девушка, готовая его занять. На свой лад, конечно.

Серафина понимающе кивнула. А Ровена посмотрела на Билтмор, маячивший вдали.

— Ты хранительница этого места, — сказала она. — Храни, как следует, и Билтмор, и всех его обитателей.

Серафина снова кивнула. Она поняла Ровену.

— Живи хорошо, колдунья.

— Живи хорошо, кошка, — ответила ей Ровена.

Этой же ночью Серафина выскользнула из дома, когда луна только поднималась на востоке. Ее лапы легко и неслышно пробежали по террасе, по ступенькам и, очутившись на лугу, устремились к лесной опушке.

При виде юной пантеры Вайса ударил хвостом и пустился бежать.

«Хочешь поиграть в догонялки…» — подумала Серафина и тоже перешла на бег.

Она мчалась за Вайсой через лес, утопая в папоротниках, перескакивая через ручьи, лавируя между камней, и ее сердце наполнялось радостью, какую дает только движение.

Вайса сделал петлю, незаметно зашел сзади и, забравшись на валун, прыгнул сверху, когда она пробегала мимо. Горнолев и пантера принялись скакать по палой листве и кувыркаться в шуточной схватке, затем Серафина внезапно вскочила и снова помчалась, вынуждая Вайсу кинуться вдогонку.

Серафина любила носиться по лесу вместе с Вайсой. В такие минуты она особенно ярко чувствовала себя живой, ее мышцы наливались силой. Ей нравилась скорость, ветер в лицо, ощущение полета, когда лапы едва касаются земли, стремительные направляющие движения хвоста. Оборачиваясь черной пантерой, она становилась такой, какой всегда мечтала быть.

После догонялок они с Вайсой поднялись на скалу, нависающую над большой рекой, и остановились на краю, довольные и запыхавшиеся. Перед ними открылся изумительный вид, подсвеченный луной. Потоп закончился, реки постепенно возвращались в свои берега, леса просыхали и снова становились лесами.

У Серафины сердце екнуло, когда она заметила на одной из вершин вдали какое-то движение. Она обернулась к Вайсе. Он смотрел в том же направлении. Темные фигуры были еще слишком далеко, чтобы хорошенько их рассмотреть, и глаз улавливал только неясное движение среди камней. Потом фигуры стали видны чуть яснее.

По горному склону шли три горных льва. У Серафины сильнее забилось сердце — один лев выглядел крупнее и старше двух других — поменьше и потоньше.

Взволнованная Серафина и Вайса бросились им навстречу.

Пятеро львов встретились на полдороге. Они терлись друг о друга головами и плечами и громко урчали. Мать Серафины была все такой же сильной и мощной, а львята здорово подросли!

Затем Серафина, ее мать и Вайса обернулись людьми. Девочка посмотрела в прекрасное лицо матери — у нее были все такие же высокие острые скулы, волосы цвета львиной шерсти и янтарно-золотые глаза, полные слез. Мать посмотрела на дочь. И они крепко обнялись.

— Серафина… — промурлыкала мать, обнимая дочку.

— Мама… — прошептала девочка, прижимаясь к ее груди и обхватывая руками.