Д Кузиманза: Оборотись! [СИ]

— Никто его не резал, рана колотая. Где это случилось?

Отец Макса заметил нас и тут же схватил за руки:

— Вы были на крыше? Что случилось, вы видели?

— Там было темно, — сказал Гена. — Мы искали кота. — Он предъявил Ричарда Фаренгейта.

И мы принялись говорить всё так, как придумала я.

— Понятно, — перебил нас отец Макса. — В темноте он по-идиотски напоролся на прутья.

— Это не прут, — слабым голосом ответил Макс. — Там были такие… с крыльями и клювами.

Я похолодела.

— Бредит от кровопотери, — сказал врач. — Если он напоролся на прут, пусть введут парню противостолбнячную сыворотку.

Тут приехала «скорая», Макса увезли. И все разбрелись, оживлённо обсуждая происшествие. Я тоже ушла в свой подъезд.

А Гена на лестнице натолкнулся на своих родителей, которые уже были в курсе дела, но хотели знать подробности. Отбарабанив им сказочку о летучих мышах и прутьях, он заявил, что хочет есть и спать. Это лучший способ отвлечь наших мам от ненужных разговоров!

Так мы скрыли происшествие.

Но сами очень волновались.

Бедный Генка всю ночь просыпался. Ему снились окровавленные клювы и летучие мыши размером с большой самолёт. А когда он открывал глаза, то в лунном свете видел, что и Ричард Фаренгейт беспокойно ёрзает на своём тюфячке. Иногда кот даже тихонько мяукал. Наверное, он снились ему мощное рычание и полёты со свитой грифонов.

В конце концов, мама Генки вошла в комнату и спросила:

— Ты заболел?

И Генке пришлось врать, что его кусают комары, а кот объелся.

К счастью, она поверила.

Что снилось мне, не помню. Я спала, как убитая. И всё-таки казалось, что сквозь сон слышу собственное пение, от которого меня начинало трясти. Хорошо, что родители и бабушка были на даче, и мне не пришлось, как Генке, притворяться.

Но с цепочкой что-то нужно было решать!

По пути в гимназию и на уроках я все обдумала. Хотя Гене всего одиннадцать, но человек он разумный. И я рискнула ему всё рассказать и посоветоваться, что делать с волшебной вещью.

Для разговора я потащила его подальше от дома, в парк, и мы заняли самую уединенную скамейку. Потом я рассказала о своих превращениях и наших с Ричардом Фаренгейтом приключениях. Гена слушал, раскрыв рот.

— Ну и дела! — повторял он. — Вот это да! Ты уверена?

— Понимаешь, с горжеткой я ещё сомневалась. Ну, мало ли: потеряла сознание, или мне почудилось. Но грифонов ты видел. И видел превращение оборотня в своего котика.

— Грифоны. Вот это да! Я и не знал, что они существуют!

— Не знаю, точно ли грифоны, — призналась я. — Но очень напоминают. А кот был настоящим котогрифоном. Только на Земле нет грифонов!

Сегодня, почти сутки спустя, мне уже хотелось верить, что это был какой-то сон. Но Гена всегда отличался смелостью. Вот и сейчас он фыркнул:

— Вот еще! Грифонов и котогрифонов с кошачьими мордочками во лбу не существует, да? И лисиц с человеческими лицами вместо морды? А где же ты вчера пропадала? И кого я видел на крыше? И кто клюнул Макса так, что его забрала «скорая»?

Я вздохнула:

— Знаешь, такое бывает только в сказках. Но приходится поверить, что мы нашли магическую вещь. Интересно, где и у кого её украла сорока?

— Наверное, стащила у волшебника. Вот здорово!

— Ничего хорошего.

— Почему?

Я достала цепочку с платиновой птицей из кармана:

— У меня вроде бы получается этой магической вещью управлять. Если подвеску передвинуть влево по цепочке — обращаешься, если вправо — становишься собой. Но это не просто превращение, в нем участвует и какая-нибудь вещь.

— Молодец, научилась!

— Теперь и ты знаешь. Но нашли мы это на свою голову.

— Почему? Это же очень интересно, — возразил Гена.

— Пойми, эта штука ужасно непредсказуемая! Что она сотворит в следующий раз? Поэтому я и попросила тебя соврать отцу Макса. Макс мог догадаться о чём-то и отнять цепочку. С ним одним справиться можно. А его дружки?

Гена грустно покивал. Дружки у Макса разные — и по количеству и по качеству.

— Да, ты права.

— Одно мне непонятно.

— Ну, молодец, только одно ей непонятно. Я вот почти ничего не понимаю. И что?

— Время меняется. Когда мы с горжеткой превратились в лису, то было это не больше двадцати минут. А по часам прошло несколько часов. На Ричарде Фаренгейте я летала по городу и за городом, но когда мы вернулись, то оказалось, что прошло всего полчаса. Но не могли мы лететь со сверхзвуковой скоростью, меня бы сдуло ветром.