Тимур Ибатулин: Стрелок

Семена были легче воздуха и при ударе по стеблю весело разлетались вверх и в разные стороны.

Мишка придумал аккуратно срывать часть соцветий и вешать их на нитке в кают-компании, над обеденным столом. Своим ярко-алым цветом одуванчики создавали праздничное настроение. Мишке подумалось что они висят под потолком, как воздушные шарики, наполненные горячим воздухом.

Собственно, они и были подобием воздушных шаров. Дядя Женя, один из биологов станции, говорил, что внутри соцветия есть полость, наполненная гелием.

Как растение производит столь редкий газ, не знал даже дядя Женя.

А вот почему бордовые цветы становились алыми в корабле, Мишке объяснили сразу — на планете освещение зеленоватое и придает алому оттенок, превращает в бордовый.

Николай первым практично обратил внимание на красоту этих цветов, и сразу решил подарить букет одуванчиков Лизавете Петровне Макаровой — девятнадцатилетнему биологу станции.

Он давно на нее «глаз положил».

Завидев девушку, вышедшую подышать свежим воздухом, Николай галантно подал руку, помогая спуститься со ступеней.

Он знал из старых фильмов, так любимых его бабушкой, что лучший способ показать свою привязанность девушке, это сорвать цветок и широким жестом подарить объекту очарования. Что он и сделал — мягко «спланировал» к цветам, красиво потянул на излом цветок — растение не поддалось.

Коля потянул сильнее — никакого эффекта. Рванул со всей силы — стебель устоял, а соцветия разбежались от связиста, оторвавшись от стебля и улетая в небо.

— О-ой! — растерялся Коля.

Лихие попытки ухватить хоть соцветия только распугали остатки еще не успевших улететь. От порывов ветра, создаваемого руками, все соцветия разлетались раньше, чем Коля успевал их поймать. С лестницы раздался мелодичный девичий смех.

Неудачливый ухажер побагровел, ухватился за ближайший стебель двумя руками и рванул, что было сил.

Николай был молод, и силушкой природа его не обидела. Стебель треснул и поддался. Коля победно обернулся к Лизавете Петровне и рванул со всей силы.

Цветок оторвался неожиданно. Колины руки, потеряв опору, резко рванулись высоко вверх. Он еще успел увидеть оторвавшиеся и улетающие багровые семена, а снизу его уже кто-то поливал, чем-то липким, с пряным запахом.

Опустив глаза, связист заметил обидчика — оборванный стебель обильно, под хорошим давлением, выдавал сок. Впрочем, давление на глазах падало. Коле от этого было не легче. Он поднял несчастные глаза на девушку. Лиза белым, кружевным платком пыталась спасти остатки макияжа, пострадавшего от веселых слез.

— И ты туда же, — грустно констатировал Николай и поплелся отмываться.

— Коля, подожди! Коля!!

Николай не обращал внимания — жизнь была кончена. Связист вымылся и с гордым видом вышел из корабля. В руках у него были проволочные бокорезы с длинными ручками. Молодой человек собирался срезать наконец злосчастный букет и подарить любимой. Он с пафосом ступил на трап и обомлел.

На лестнице стояла Лиза, и нюхала «ЕГО» букет! А ниже…, ниже штурман ножом срезал последний цвет! И подавал цветы — в букет!!! Ах, злой и ненавистный штурман, — подумал Николай и возвестил:

— Ты ловелас, Степан Иваныч, и просто вредный человек …

(сделаем поправку: Николай ничего не сказал. Грустно посмотрел на Лизу, повернулся и тихо прикрыл за собой дверь)

Что было дальше, Мишка не знал, потому что в кустах жалобно затявкал щенок. Следующие два часа Мишка провел в медотсеке — вытаскивал многочисленные шипы и занозы из лап Стрелка. Мишка в течение двух дней порывался узнать, чем закончилась история с одуванчиками. Ему только не хватало смелости для такого деликатного вопроса.

А позже и вообще необходимость вопросов отпала — Мишка заметил Лизоньку и Колю целующимися около блока переносной электростанции.

«Если целуются, значит, скоро от поцелуев будут дети, значит, все хорошо, они помирились».

Подготовка к старту всегда большая суматоха — неожиданно находится куча дел. Все надо решить до отлета. Изменить дату даже на несколько часов довольно сложно — дополнительные вычисления, перерасход топлива… А тут еще отдел микробиологии стопорит со своими замерами биополя ареала.

— Вечно они мудрят, никак вовремя с аппаратурой разобраться не могут! — пробурчал капитан.

На экране высветилось «Пять часов тридцать три минуты до взлета». Капитан в сердцах скомкал график и метнул комок в монитор. На секунду экран окутался пленкой защитного поля. Комок отскочил. Появилась надпись «Пять часов тридцать две минуты до взлета», ниже красными буквами: «Предумышленная порча имущества наказывается административно!!! ст.39».