Кэтрин Эпплгейт - Вторжение

— У меня получилось! — выпалил Тобиас.

Я попытался пригладить пальцами свои волосы.

— Что у тебя получилось? — Я широко зевнул.

— Я превратился в Дьюда!

Зевать моментально расхотелось, но нижняя челюсть у меня так и осталась отвисшей. Дьюд — это кот Тобиаса.

— Что ты сказал?

Тобиас огляделся по сторонам, словно опасаясь, что его могут подслушать.

— Я трансформировался в Дьюда. Сделал то, о чем говорил андалит.

По моему телу пробежал холодок.

— Это было так забавно. Ни боли, ничего.

Я играл с котом и думал о ночных делах. Ну вот мне и пришло в голову: а почему бы не попробовать? ,— Тобиас расхаживал по комнате и щелкал пальцами, что совершенно на него не похоже.— Я даже не знал, с чего нужно начинать. Сначала запер дверь. Дядька мой к счастью, еще спал.

Семейка у, Тобиаса — не приведи господи.

Отца своего он никогда и не знал, .а мать ушла несколько лет назад. С тех пор Тобиас болтается между своим дядей, который живет в нашем городе, и теткой, что устроилась на побережье. Дядя и тетка терпеть не могут друг друга, и Тобиас, похоже, обуза для обоих, поскольку каждый родственничек вечно пытается сплавить его другому. Словом, никому из них нет до Тобиаса никакого дела.

— Словом, я забрался на диван и принялся размышлять. Собирался с мыслями, так сказать. Думал о том, как бы мне стать Дьюдом. И тут вдруг случайно посмотрел на свою руку. — Тобиас ухмыльнулся — И что, ты думаешь, я увидел?

— Не знаю — медленно покачал головой я.

— Шерсть, Джейк! А ногти стали на глазах расти и загибаться. Поглядел бы ты на настоящего Дьюда!' В него словно бесы вселились. Мне пришлось сбросить кота с дивана, чтобы довести превращение до конца. Но поцарапать он успел меня здорово. — Тобиас облизал окровавленный палец.

Я с трудом сглотнул. Это уже пахло настоящей бредятиной.

— Мм—м—м, Тобиас, а присниться тебе это не могло?

— Какой к чертям сон! — Он внезапно посерьезнел, ухмылка пропала. — Я говорю тебе правду, Джейк, чистую правду.

Наши глаза встретились. Я прекрасна понимал, что именно он мне говорит. Конечно, Тобиасу очень хотелось, чтобы все случившееся оказалось кошмарным сном. На куда там! Я отвел взгляд. Мне была страшна поверить в правду. Пусть этот дурацкий сон хранится где—нибудь в мозгу и никогда не вылезает наружу.

— В общем, мысленно я пытался в деталях представить себе ката, — продолжал Табиас, и через несколько минут… я перестал быть самим собой. — Он смотрел на меня в упор. — Ты не можешь представить, Джейк, ,что. эта такое! Быть котом — это… Это… Словами не описать. Чувствуешь такую силу… Ну, как заряженный аккумулятор, только еще можешь двигаться! Знаешь, что. я сделал? Вспрыгнул на шкаф. Полтора метра вверх — ап! И приземлился, как перышко. Полтора метра! Для котяры эта жуткая высота, Джейк. Эта все равна что, для нас десять метров. — Табиас вдруг прекратил расхаживать и остановился прямо передо мной. — Похоже, ты мне не веришь?

— Слушай, Табиас, иногда бывает очень трудно отличить фантазию или сон от реальных событий.

— По—твоему я сошел с ума? — На мгновение я задумался.

— Не знаю, Табиас. Давай—ка еще раз посмотрим на факты. Ты говоришь, что, превратился в своего кота. В настоящего кота. По мне, эта и впрямь звучит дико.

Табиас задумчива кивнул, а затем грустно улыбнулся:

— Ясно, Джейк. ты не хочешь, чтобы все это оказалось правдой.

— А ты как думаешь? Хочу ли я поверить, что. Ты смог превратиться в ката? И все такое прочее. Хочу ли я поверить, что. Землю захватили сопливые улитки, которые поселяются в мозгу у человека; и люди становятся их рабами. Хочу ли я поверить, что… Нет! Нет, не хочу!

— А как же быть с андалитом? — негромко спросил Табиас.

Я заколебался. Не знаю почему, но открещиваться от андалита я тоже не хотел.

Тобиас взял меня за локоть.

— Встань.

— Зачем? Что ты собираешься делать?

— Попробую помочь тебе понять, правда ли то, что. я говорил, или нет.

— Тобиас…

— Подожди. И не вздумай орать.

Я ждал.

Пару секунд ничего. не происходило. Тобиас проста стаял рядам, а я не спускал глаз с его лица. Вот оно! Глаза его были уже другими. Зрачки из абсолютно круглых становились… Клянусь, в них загорался зеленоватый огонек.

И рот начинал потихоньку выдаваться вперед.

У меня на глазах Тобиас словно усыхал, делался все меньше и меньше.

Майка уже болталась на нем, штанины у щиколотки собирались складками. Тобиас съеживался. И шерсть — да—да, шерсть! — начинала стремительно лезть из кожи рук, шеи, лица. Сероватая, с черными полосами, совсем как у Дьюда.