Владислав Крапивин - Дырчатая луна

— Ты не должен был мне доверять. Потому что я тоже... Только с другой стороны...

«Господи, что я говорю! Это же нельзя!..»

Зорко тоже обмяк. Приподнялся и опять сел. На корягу. Она качнулась, Зорко чуть не упал. Махнул руками, словно схватиться хотел за пустоту. И была в этом движении такая беспомощность... Но страха в глазах не было. Он опять глянул прямо и спросил шепотом:

— Почему же не убил?

Лён постарался разозлиться. Чтобы за счет злости вернуть твердость.

— Я, по-твоему, кто?! Наемный бандит? Солдаты не могут убивать спящих!

— Ох уж... не могут...

— Да!

— А ты, значит, солдат?

— А ты разве нет?

— Я... не знаю...

— Разве ты не давал клятву?

— Я? Да... да, я обещал. Конечно... Но я не хотел быть военным.

— Неважно, кем ты хотел. Важно, кто ты есть! — Лён снова попытался разозлить себя.

А Зорко смотрел вроде бы спокойно. И сказал без выражения:

— Ты же хотел ударить.

— Неважно, что я хотел. Важно, что не ударил...

— Это действительно важно, — согласился Зорко. Грустно и с капелькой насмешки. Да, страха в нем не было. И злости тоже. Стало ясно: Зорко просто не верит, что Лён может сделать ему плохое.

Лён скрежетнул зубами.

— Ты дурак, да? Не понимаешь, что это всерьез?

— Нет, я понимаю... — Зорко опустил голову. Большим пальцем ноги шевелил на песке полосатый каменный окатыш.

— Тогда слушай. Мы же не сможем переубедить друг друга! Перетянуть на свою сторону...

— Не-а... — Зорко еще ниже опустил голову.

— Тогда остается что...

— Что? — Зорко быстро глянул исподлобья.

— Когда встречаются солдаты двух армий, они воюют. Честно. Лицом к лицу.

— Лён, я не могу с тобой воевать. Ты сильнее... Я даже убежать не могу, я вчера пятку наколол, ступать больно... — Зорко виновато улыбнулся, словно речь шла об игре.

— Ты ничего не понимаешь! — с отчаянием сказал Лён.

— Нет, я понимаю... — Зорко сел прямо. И посмотрел прямо. — Лён, выхода нет, да? Один должен умереть?

«Как он просто об этом!»

— Да... Зорко...

Это прежнее «Зорко» вырвалось неожиданно. Лён даже испугался. А Зорко вдруг заплакал. Не морщась, не опуская лица.

— А вот реветь — это уже зря, — грубо сказал Лён. — Ничего от слез не изменится... Мне, между прочим, так же страшно, как тебе.

Зорко голой рукой вытер под носом.

— Я не потому, что страшно... Обидно. Все было так хорошо...

— Да. А теперь плохо, — согласился Лён с горьким злорадством. Не хватало еще разреветься и ему.

Зорко встал. Худой, обгорелый на солнце, решительный. К его ребрам прилипли сухие прядки водорослей.

— Что же нам делать, Лён?

— Я возьму в музее кремневые пистолеты. Стащу у старика пригоршню пороха. Вместо пуль загоним в стволы круглые гальки. Разметим дистанцию, как на дуэли...

Зорко грустно помотал головой.

— Лён, я не умею стрелять из настоящих... Ну, я сумею нажать, но все равно не попаду. И ты не попадешь... в меня...

— Это почему?!

— А почему не смог ударить камнем? — дерзко напомнил Зорко.

— Это... совсем другое дело. А сейчас будет по-честному.

— Ничего не будет. Я промахнусь, и ты промахнешься, — уверенно сказал Зорко. Теперь он прищуренно смотрел мимо Лёна. Куда-то в море. — У тебя дрогнет рука... Да и порох у старика крепко заперт.

— Это правда-

Правда, что порох не добыть и... что дрогнет рука...

— Что же нам делать? — угрюмо сказал Лён.

— Я не знаю...

«А может, ничего не делать? Взять Зорко за руку и уйти в дальние края? По лесным дорогам. Туда, где нет никакой войны... А где ее нет?..»

Лён толчком отодвинул прочь эту мысль — предательскую и трусливую. За которую его наградили бы презрением все, в том числе и этот умытый слезами Зорко...

Лён вспомнил знамена гвардейской школы, вспомнил кортик генерала. Вспомнил торжественный марш, который барабанщики играют в честь героев...'

— Я знаю. Мы бросим жребий. Кто вытянет короткий стебелек, прыгнет со скалы на камни. Понял?

Зорко вздрогнул в ответ. Взглянул наверх.

— Не с этой, — сказал Лён. — Здесь не очень высоко. Вон оттуда. — Он затылком показал назад, где изгибался в сторону моря желтый каменный рог высотой с пятиэтажный дом. Под ним было нагромождение ракушечных глыб. — Там уж наверняка... Я даю слово, что исполню жребий. А ты?

— Хорошо...

Зоркино «хорошо» прозвучало очень уж обыкновенно.

Может быть, Зорко просто устал от всего этого. Лён, по крайней мере, устал. Даже спать хотелось.

Зорко обошел Лёна и, прихрамывая, двинулся к тропинке.