Лев Квин - Было — не было

Ленька вставил:

— Из светлого будущего. — Ему показалось, так ей будет понятнее.

— Во-во, — поддержал Гешка, — из социализма. Вы завоевываете, а у нас уже построили.

Но девушка не понимала:

— Где это уже построили? В Москве, что ли?

— Да нет же, здесь, здесь! В нашем городе, — убеждал Гешка.

— Что мелешь-то? У нас тут и города никакого нет на двести верст вокруг.

— Сейчас нет, а потом стал, понимаешь?

Нет, она так и не могла понять. Больше того, улыбалась недоверчиво, словно Гешка плел невесть какие небылицы. Да он и сам чувствовал, как невероятно должны звучать для нее его слова. Вот подошел бы к нему на перемене пацан из второго класса и стал бы уверять, что только сейчас прилетел с Марса.

— Лень, — обратился он за помощью к Другу.

Но тот стоял, вытянув шею, и настороженно прислушивался к странным, никогда прежде не слышанным звукам, долетавшим со стороны села.

— Что это? — спросил обеспокоенно.

— Палят, — коротко пояснила девушка, не выказав при этом никакого волнения; видно, для нее стрельба была делом привычным, повседневным.

А вот Ленька за всю свою жизнь слышал выстрелы только дважды. Один раз на улице, когда рядом пальнуло так, что он в испуге несся без оглядки два квартала, пока, наконец, не сообразил, что это выстрелил мотор проезжавшей мимо автомашины. Второй раз — в детском тире, куда его однажды в выходной день сводил папа.

Но там, в тире, стреляли из крохотных, почти игрушечных духовых ружей по жестяным зверушкам. Выстрелы звучали не громче щелчка, зверушки смешно опрокидывались, когда в них попадали, и Леньке было совсем не страшно, а, наоборот, очень-очень весело.

Здесь же стреляли из настоящих боевых винтовок по далеко не игрушечным мишеням. И стоит ли после этого удивляться, что у Леньки по спине медленно поползли мурашки.

Скорее, скорее отсюда, опять в свое время! Но как уговорить Гешку? Ведь его теперь от этой девушки-партизанки трактором не оторвешь. Если только захватить ее с собой, — пришла ему в голову спасительная мысль. Тогда и Гешке незачем будет здесь задерживаться.

— Знаешь что, — торопливо предложил Ленька, — давай полетим с нами. У нас знаешь как хорошо!

— Ага, давай! — сразу подхватил Гешка. — У нас правда очень здорово. Спутники советские над всем миром летают.

Девушка откинула со лба светлую прядь, повторила завороженно:

— Над всем миром…

Поднялась, разминая ноги, сделала неуверенный шаг, затем другой.

— Так полетели? — Гешка схватил ее за руку. — Мы тебя к нам в школу, пионервожатой, а? В походы вместе ходить будем, песни петь. Ты песни любишь? Вот такая. — Он пропел: — «И снег, и ветер, и звезд ночной полет…» Нравится? Это ведь про вас!

— «И звезд ночной полет…» — негромко и медленно, словно прислушиваясь к себе самой, повторила девушка и почему-то вздохнула. — Красиво!

Гешка стал распоряжаться, словно полет втроем стал уже решенным делом:

— Тебя в середку, сами по бокам. Я справа, Ленька слева. Уместимся все трос!

— Почему это ты справа, а не я? — возразил Ленька, поглядывая на девушку; пусть она не думает, что Гешка здесь единоличный командир.

— Потому что там рукоятки управления, понял?

— Хватит вам спорить, ребята, все равно я с вами не полечу. — Девушка прикалывала булавкой порванный подол сарафана. — Нельзя мне.

— Почему?

— Вот это даст так дает!

Ленька расстроился — так все хорошо налаживалось; они бы минут через десять были дома. Гешка — тоже, ничуть не меньше Леньки, хотя совсем по другой причине. Он уже видел, как приводит девушку в школу и представляет директору: «Вот, Олег Борисович, знаменитая партизанская разведчица гражданской войны. Можно ее к нам пионервожатой?..»

Но он еще не потерял надежде.

— Ты за Советскую власть? — стал убеждать девушку.

— За Советскую… И все равно нельзя, понимаешь? Вот пойду я с вами…

— Не пойдешь, а полетишь, — поправил Гешка. — Глаза зажмуришь — и там!

— Ну, пускай полечу… Я полечу, а тут кто за Советы драться будет?

Гешка хмыкнул:

— Без тебя, что ли, не обойдутся? Подумаешь, один человек.

А Ленька добавил неосторожно:

— Да еще девчонка.

Вот этого уж никак не следовало говорить. Ее тонкие черные брови сдвинулись к переносью.

— Девчонка? — переспросила. — А ну если одной девчонки как раз и не хватит, тогда что? Вот ревком про карателей послал меня сказать. Кто другой вместо меня скажет?

Они молчали. Что тут возразишь?

Девушка посмотрела на их смущенные лица, улыбнулась и произнесла другим тоном, совсем не сердито: