Никос Зервас - Дети против волшебников

— А ведь мы выбрались, братцы! — Иван рассмеялся. — Вылезайте наружу. Переходим к водным процедурам. Для разнообразия придётся немного поплавать.

Касси, похожая на призрак, закусила нижнюю губу, чёрную от сажи.

— Ты что, боишься? — Иван постарался улыбнуться как можно мягче. — Не трусь, здесь не высоко. Как на причале…

Маленькая гречанка так исхудала на «Курске», что прошла меж копий решётки, почти не задев ржавого железа. Выбравшись на мокрый карниз, вцепилась в один из прутьев… Ванька едва успел поддержать под локоть.

— Что, голова закружилась?! Ничего, это от голода. Давай прыгай в воду и плыви между двух скал, вдоль берега. Поняла? — Он слегка подтолкнул к краю карниза. — А я пока остальных вытащу.

Касси не двигалась. Намертво вцепилась в решётку.

— Ты что?.. Плавать не умеешь?

Ванька скрипнул зубами с досады. «Плевать, что-нибудь придумаем, — бормотал он, кое-как стаскивая с тележки полумёртвого Тихогромыча. — В конце концов, можно оторвать у тележки пенополиуретановый матрас, свернуть его в плотный рулончик… На таком „буйке“ Кассандру можно будет транспортировать по водной глади, если, конечно, волнение на море не усилится…»

Петруша тоже не порадовал Царицына. Толстый братишка никак не пролезал сквозь решётку.

— Ну в кого ты такой матёрый философ уродился, глыба-человечище! — в отчаянии выругался кадет. — Даже башка не пролезает!

Он махнул рукой на бессознательного верзилку и взялся было за Надиньку, но и тут дело было плохо. Еропкина окаменела в крайне неудачной позе. Поразительно, но тонкие ручки Морковки совершенно не гнулись в суставах.

— А, чтоб тебя! — хрипло рычал Царицын, пытаясь продавить Еропкину сквозь прутья, словно кость через мясорубку. — Угораздило ж тебя пальцы растопырить! Не могла по стойке «смирно» заледенеть!..

— Вань, не злись, — подошла Асенька. Тихо окатила Царицына прозрачно-дождевым взглядом из-под слипшейся русой чёлки. — Она же не виновата… Давай ещё раз попробуем, а? Может, боком пролезет?

— А может, лучше решётку погрызём? — нехорошо улыбнулся кадет. — Устал я, Асюта. Не пролезают они ни фига. Ни толстый, ни Морковка.

Он покосился на связанного Ставрика.

— Ну ничего. Сейчас мы молодого бойца к делу привлечём. — Ванька вразвалку подошёл и начал развязывать узел на шарфике, с помощью которого ноги гречонка были прикручены к спинке передвижной койки. — Значит так, друг мой Ставрос, берёшь вот этого жирного за пятки и заносишь ногами вперёд… Задача — чтобы задница и плечи прошли наружу. А голову потом в раскачку продерём, голова у него не главное, ха-ха.

Ставрик не дослушал. Как только конечности были развязаны, он юрко соскочил с тележки. Не говоря ни слова, опрометью кинулся прочь от Ивана. Причём не в сторону моря, а… обратно, в чёрный мрак подземного коридора.

— Стоять, гад! — не выдержал Ванька и кинулся следом. — К-куда?!

— Ставрос, посмотри на море! — закричала Касси. — Мы почти на свободе! Мы убежим отсюда!

Догнать юного футболиста оказалось нелегко. Наконец разъярённый кадет с кратким выдохом выбросил вперёд ногу — и сшиб Ставрика жестокой подсечкой. Гречонок кубарем покатился по камням.

— Ничего не ушиб?! А жаль! — с рычанием Ванька набросился на него, как медвежонок на провинившегося зайца. — Я тебе покажу драгоценности! Я тебе сейчас всыплю евродоллары! По самую небалуйсю!

— Не злись на него! — Касси билась у ржавой решётки, как пришибленная птичка. — Видишь, он сам не свой… он же мину зацепил! Он никогда раньше так не жадничал… это ведь магия, Иванечка!

— Связался с вами на свою беду! — Царицын грубо подхватил Ставрика и взвалил на плечи. — Будь я здесь один, давно бы задание выполнил! Уже сейчас пил бы чай на подводной лодке! А теперь что делать с вами? Вы обуза, понимаете? Ты даже плавать не умеешь, а ещё гречанка!

Он подскочил к лежащему Петруше — ткнул в него пальцем:

— И вот ещё мешок с отрубями! Он же сразу потонет! Всю дорогу валяется как бревно!

Прыгающий синий взгляд кадета зацепился за восковой, горделивый профиль окоченевшей Еропкиной.

— Ещё один экспонат, — язвительная улыбка изувечила лицо «маленького принца». — От горшка три вершка, а тоже лезет в героини. Сколько самомнения! «Я так молилась, так молилась!» Что ж ты теперь-то не молишься, а? Рука не поднимается перекреститься?

— Не смей! — вскричала Касси, сжимая смехотворные кулачки. — Замолчи скорее!

— Ванечка, ты… правда не злись, — Асенька попыталась подойти сбоку, и тут же напоролась на льдистый взгляд.