Сергей Петренко - Калейдоскоп

— Он стрелял в тебя!

— В Ирха.

— Но попал-то всё равно в тебя!

— Случайно.

— А, значит, в Ирха стрелять можно, да? — ехидно спросила Алька.

— Так он же в него не попал, — хладнокровно ответил я.

Алька задохнулась от возмущения и не нашла, что ответить. Я не торопил её. Алька подумала и твёрдо сказала:

— Всё равно он плохой. Птицу обманул. Маму заколдовал — там, в деревне. Души из зверей вынимал. Ему наплевать на других.

— Но ведь и другим-то до него тоже никакого дела нет.

Алька не ответила. Ветер качал голые деревья, солнце светило с ярко-синего неба, и не хотелось думать о плохом. Но в голову всё равно лезла картинка, которую я видел во сне: туман, дорога, а по ней бредёт мальчишка, закутанный в плащ. Чувствуется, что он устал, натёр ноги, замёрз и хочет к маме. Но впереди — долгий путь, которому не видно конца. И от этого становилось тоскливо, несмотря на солнечный день.

— Я его мало знаю, но, по-моему, он всегда оставался один против всех. Никогда рядом с ним не было человека, готового встать рядом, несмотря ни на что. И поэтому он презирает людей. И, знаешь, мне кажется… Он имеет на это право.

Пузырёк тихо сказал:

— А мы сами… Кем мы вырастем, если бросим его? Такими же, как он, как Урана?

— Ну, я-то ни за что такой не стану! — сжала кулаки Алька.

— Тогда научись прощать, — посоветовал я. — Сейчас Маркус не тот взрослый маг, которого ты ненавидишь. Он просто пацан, такой же как я, и начинает всё сначала. Если мы не поможем ему, кем он снова станет? Как думаешь?

Пузырёк посмотрел на Альку:

— Тебе ведь тоже его жалко, правда? Но ты сердишься…

— Я сержусь на Максима! Потому что он кого угодно готов простить!

— Алька, я не хочу спорить… Но без тебя я смогу переместиться в одну сторону — туда, к Маркусу. Обратно — только с твоим заклинанием.

— Это другое дело!

— Я с вами, — быстро сказал Пузырёк.

К ночи дорогу накрыл туман. Путник шёл по ней давно, он устал и хотел есть. За деревьями показалось озеро с черной и неподвижной водой. Путник подошел к берегу, глянул на своё отражение. Ничего особенного — обыкновенный узкоплечий мальчишка, с мягкими волосами, падающими на глаза.

Путник поморщился и отвернулся.

В камышах чернела лодка. Путник забрался в неё, оттолкнулся длинным шестом. Поднялся ветер, погнал легкое судёнышко к другому берегу.

Путник сел на корме, обняв колени. Он знал, что дорога нескоро выведет его к людям. Сначала будут пустые дома, в которых можно только переночевать. Потом начнут встречаться неразговорчивые крестьяне. Они дадут поесть и ни о чём не спросят. Но с восходом солнца придется идти дальше. И только потом начнутся настоящие, живые миры.

Когда-то он уже проходил этот путь. Но тогда он оставался взрослым, злым и сильным. А сейчас хотелось домой. Чтобы мама отругала за поздние прогулки, покормила ужином и отправила спать. Но дома у Путника давно не было, и маму он не помнил.

На носу лодки появилась прозрачная фигура.

Путник вздрогнул.

— Урана?

— Когда же ты остановишься? — почти беззвучно прошептала она.

— Когда найду те тропы и ручьи, на которых оставил душу…

— Долог твой путь…

— Знаю. Не держи на меня зла. Может, встретимся ещё. И всё будет по-другому…

— Ты научился просить прощения, Маркус, — окрепшим голосом произнесла Урана. — Значит, есть ещё надежда. Прощай…

Силуэт слился с туманом.

Маркус снова обнял колени и замер. И сидел так, пока лодка не пристала к берегу.

Недалеко от воды горел костёр, вокруг него сидели люди.

Этого не могло быть. Здесь — не могло. Маркус подошел ближе, чтобы убедиться — это ещё одна шутка дороги. Но костёр не исчез. И люди не исчезли тоже.

Их было трое. Двое мальчишек и девчонка.

— Привет, — знакомо улыбнулся лохматый мальчишка. — Мы ждали тебя. Садись, поговорим.