Сергей Петренко - Калейдоскоп

— А где ещё мы должны быть?

— Могли бы оказаться в любом месте этого Варианта, — объяснил я.

— Месте чего?

Я посмотрел ей глаза. Кажется, она не понимает, о чём я говорю.

— Алька, что мы делали пять минут назад?

— Разговаривали…

— Где?

— Здесь.

Я не хотел верить, что она всё забыла. Шевельнулся, не зная, что сказать, и почувствовал в заднем кармане что-то твёрдое. Вытащил расчёску — деревянный гребешок с узором на ручке.

— Ты начал причёсываться? — удивилась Алька. — Красивый гребешок, дай посмотреть. Где взял?

У меня, наверное, изменилось лицо, потому что она спросила совсем другим тоном, негромко и участливо:

— Что с тобой, Максик?

— Голова что-то разболелась. Давай потом поговорим.

Алька вздохнула, поднялась и вышла, тихонько прикрыв дверь.

Я упал на кровать и уткнулся лицом в подушку.

Алька ничего не помнит. Пузырька нет. Маркус неизвестно где. Значит, мне будет не с кем поговорить. Конечно, Алька любит, когда я рассказываю свои сны, но ведь даже она не поверит, что всё это было по-настоящему.

Раньше я думал, что помнить другие Варианты — это дар. А сейчас я вдруг понял, что это проклятие.

Кавдиус, Маркус и Урана не стали тенями из сна. Они были реальными людьми, казалось, я расстался с ними только вчера. И папа из Каменки — весёлый бородатый дядька, который заботился о нас вместо мамы, тоже оставался живым, настоящим. Все три Варианта существовали в моей голове одновременно. И это нужно теперь скрывать, иначе меня посчитают психом. Скрывать от всех. Всю жизнь.

Как было бы здорово всё забыть и стать самым обычным пацаном! Только теперь я понял слова Маркуса: «Ты обречён на вечную тоску». Это на самом деле оказалось страшно — знать о жизни в разных мирах, когда эту память не с кем разделить.

Я стиснул зубы.

Проклятый кристалл. Всё из-за него.

Подвёл меня Маркус. А говорил — безопасно. Выходит, права была Урана?

Так ничего и не придумав, я задремал. И увидел короткий, но неприятный сон. Сквозь туман, висящий хлопьями, шел мальчишка. Тяжело, как старик, часто спотыкаясь. Он поднял голову, и я увидел своё лицо. И проснулся.

Открылась дверь, и вошла мама.

— Максим, ты что, спишь, что ли?

— Задремал немного.

— Ты не заболел?

— Нет, просто голова болит.

— Это у тебя от голода. Не обедал, наверное, весь день на улице носился?

Я кивнул, чтобы ничего не объяснять. Да и что я мог сказать? Мама, я только что прибыл из другого мира? Тогда она мне точно врача вызовет. Из психушки.

Мы пошли на кухню. Я заметил, что стол отодвинут от стены, как раньше, когда мы жили вчетвером. А потом увидел, кто сидит на своём любимом месте, между стеной и столом. И сбился с шага. Мама чуть не налетела на меня.

— Максим, что с тобой?

— Играет, — ответил отец. — Обычное дело.

Я оглянулся на маму. Она спокойно смотрела и на меня, и на папу. И у неё совсем не было седых волос. И морщин стало меньше. Алька сидела за столом и невозмутимо строила в своей тарелке башню из картофельного пюре.

— Сейчас, — пробормотал я. — Минутку.

И проскользнул между мамой и стеной. Бросился в комнату родителей, открыл шкаф. Рядом с мамиными платьями и кофтами висели папины пиджаки и рубашки.

Вот это Вариант! Папа не уходил! Он всегда был с нами!

— Мак-сим! — повысила голос мама. — За стол!

Я послушно вернулся на кухню, сел ужинать. За окном медленно темнело. Кажется, там начиналась осень.

— Уроки выучили? — дежурным тоном спросила мама.

— Ага, — отозвалась Алька.

— А ты, Максим? Или опять русский на перемене писать будешь? В коридоре на подоконнике?

— Выучил, выучил, — заверил я маму.

Придётся проверить, что там с уроками. В этом Варианте я, оказывается, хожу в школу, как все!

Папа включил телевизор. Показывали новости. В кадре появился берег реки и репортёр с микрофоном. Он затараторил:

— Именно здесь отдыхающие, приехавшие на пикник, нашли мальчика. Он лежал без сознания у края воды, в мокрой одежде. Наверное, упал в реку и долго не мог выбраться. Несчастный смог добраться до берега, но дойти до города сил у него не хватило. Хорошо, что семья Игнатьевых решила в этот день отдохнуть на природе…

— Бедный ребёнок, — вздохнула мама. Алька хмыкнула — она телевизор каждый день смотрит, и таких историй видит сотни. А я вдруг почувствовал, что сейчас что-то произойдёт. Что-то важное. Такое, от чего будет зависеть вся моя жизнь.

Папа хмыкнул и сделал потише. В кадре появился пузатый мужик, он размахивал руками и что-то рассказывал. Потом снова возник репортёр и бодро заявил: