Сергей Петренко - Империя

Димка. Ему одиннадцать лет. Волосы не тёмные и не светлые, летом они с лёгким золотистым оттенком, а зимой — с каштановым. Глаза голубые с серыми крапинками. Роста он невысокого, хотя в своём классе не самый маленький. Мама с папой считают Димку худеньким мальчиком, но это не совсем правильно, потому что худенький — это почти то же, что «тощий» и «хилый» — а Димка на самом деле не выглядит ни тощим, ни хилым, скорее он, как выразилась одна писательница — «деликатного сложения».

В начале нашего повествования Димка сидел на скамейке у дома. Сидел он не просто так, а играл. Перед двором, у дороги лежало большое каменное корыто, коричнево-серое от многолетних пятен лишайника. Лежало оно рядом с колодцем, и когда-то, очень-очень давно им пользовались — поили коров или лошадей. Было это много лет назад. Теперь корытом пользовался только Димка — ещё в дошкольные времена придумал себе Страну, в которой его дом был Замком, двор — Городом, а все ближние окрестности — разными герцогствами и графствами. Каменное корыто, например, было крепостью Кронг. Ужасно древней и почти неприступной…

К истории нашей это корыто, впрочем, не имеет никакого отношения. Почти никакого. Оно, разве что, отвлекло Димку, и странного действа на противоположной стороне улицы он не заметил.

Соседом Димки через дорогу был невысокий, сухощавый старичок, одетый летом, весной и осенью в серые пиджак и брюки. Любому постороннему мгновенно бросался в глаза его блестящий, будто лакированный, абсолютно невозможный для деревенского жителя — да и вообще для любого нормального человека! — чёрный цилиндр. Под цилиндром скрывались прекрасно выхоленные, длинные и такие же антрацитно-чёрные волосы. Старик этот поселился в Димкиной деревне лет двадцать назад, и сразу удивил местных жителей замкнутостью, которая переходила все естественные границы. Его не встречали ни в магазине, ни на почте, ни в больнице. Огород за домом пришёл в полное запустение — старику он был, наверное, совершенно ни к чему. Увидеть Димкиного соседа можно было только на скамейке у ворот дома. Там, в тени большущего клёна, проводил он дни напролёт… а если кто-нибудь решался подойти, старик отвечал, что ему нездоровится, что ни в чьей помощи он не нуждается, давая убедиться нарушившему его покой в абсолютной тщетности попыток завязать разговор.

Димка ко всему этому, конечно же, привык — каким бы странным ни было явление, если наблюдаешь его всю сознательную жизнь, оно становится частью тебя самого, и удивлять может лишь изредка, в те особенные минуты, когда вообще всё привычное вдруг оказывается чудным и непонятным.

И вот, невесть откуда взявшийся огромный чёрный ворон подлетел к старику. Птица держала в клюве листок бумаги. Оставив послание на скамейке, ворон негромко каркнул и взмыл в вышину. В этот момент ветер, лениво колыхавший листву, дунул с силой, бумага, выпорхнув из рук старика, покатилась через дорогу прямо к Димкиным ногам. Велико было удивление мальчика, когда, прочитав написанное на листке, он увидел рядом с собой старика с перекошенным и злым лицом.

Выхватив у Димки письмо, старик пробежал его глазами, охнул, завертел зачем-то головой, будто выглядывая исчезнувшую птицу. Взгляд его замутился, он присел рядом с мальчиком на скамейку.

Димка хотел бежать за отцом, но старик ухватил его за плечо:

— Ты невольно узнал то, чего не должен знать никто, — прошептал он. — Ну ладно, мне нужен помощник, придётся тебе выполнить эту работу. — Димка недоуменно посмотрел на старика. — Дело легкое, но если проболтаешься… — Глаза старика сверкнули. — Я убью тебя. Сегодня, в половине двенадцатого ночи будь возле калитки моего дома. И не вздумай хитрить!

Старик встал, огляделся, и, убедившись, что улица безлюдна, принял свой прежний, равнодушный ко всему миру вид, заковылял к дому. Димка изумлённо смотрел ему вслед.

Наступил вечер, и усилилось беспокойство. После разговора со стариком Димка посчитал его слова за дурную шутку — всё-таки старик был не совсем нормален. Но чем меньше времени оставалось до назначенного срока, тем больше и больше верил он в серьёзность происходящего. Предчувствие событий, нисколько не похожих на всё знакомое и обычное, превращало окружающий Димку мир в подобие сна. Реальное и ненастоящее можно было перепутать, нелепые фантазии обретали убедительную действительность. Осознав, что больше не сможет противостоять сомнениям, Димка принял окончательное решение — выполнить указания старика.