Елена Ленковская - Две кругосветки

— Оп-па! А где же они?

На берегу никого не было — ни Меноно, ни Оту. Вдали, на горизонте, белели паруса удаляющихся кораблей.

— А где же лодки? А как же мы?

— Они уходят, Руська! Надо что-то делать! Надо кричать! — Макар сорвал с себя майку и размахивая что было силы, завопил: — Стой! Куда?

— Кричать не обязательно, — вдруг услышали они за спиной спокойный мужской голос.

— Робертс? — Руслан резко развернулся. — Вот это да! — Руся глядел на незнакомца так, словно увидел хорошо знакомое привидение.

— Ха! — только и сказало привидение. — «Вот это да» — у меня за спиной! — объявил призрак, и подмигнув, ткнул большим пальцем куда-то назад, за плечо.

Из-за его широкой спины выглянула довольная физиономия Луши Раевской.

— Лушка! — застонал Руся. — Ты здесь откуда?

Луша кинулась Русе на шею, едва не сбив его с ног.

Пахнуло озоном, как после грозы в тёплый майский день…

— А тебя как зовут? — спросил, обращаясь к Макару, незнакомец на чистейшем английском.

— Макар, — совершенно ошарашенный значительным увеличением народонаселения на острове, который он вообще-то считал необитаемым, ответил Лазарев. Он озадаченно уставился на странного, невесть откуда взявшегося Русиного знакомого — до синевы зататуированного, в одной набедренной повязке, небрежно перемежающего в своей речи русские и английские слова.

— Нет ли у тебя зажигалки? — спросил этот дикарского вида дядька, — видно, знал, что это такое. Макар стал поспешно шарить по всем своим многочисленным карманам.

— Вот, держите! — протянул он дядьке зажигалку, да так и выронил её на песок. — Ой! А где они? — растерянно спросил мальчик. Лицо его перекосилось: ни Руси, ни Луши на берегу уже не было.

— Где? — Туземный дядька улыбнулся. — Дома, я надеюсь!

— А… а я? Что же, я тут один останусь? — хрипло спросил он, вытирая о штаны враз вспотевшие ладони.

— Всё в порядке, мой мальчик, — успокоил его татуированный. — Ты тоже скоро будешь дома. Я хронодайвер и я тебе помогу. — Дядькины глаза глядели на Макара чуть насмешливо, и Макар решил, что, несмотря на свою несколько людоедскую внешность, он, пожалуй, внушает доверие.

— Нужно сосредоточиться, — посоветовал дядька. — Мысленно вернись на то место, которое ты покинул — там, в будущем. Получилось?

— На Оленьи ручьи? — обрадовался Макар. — Есть!

— Теперь представь, что там тебя ждёт тот, кто тебе очень дорог.

— Руська, что ли?

— Ну, наверное будет правильно, если ты подумаешь о маме или папе… — осторожно предположил дядька.

— Хорошо, подумаю. Я часто о них думаю, — послушно согласился Макар, — только… — и он с сомнением покачал головой.

— Что — только?

— Меня там должен ждать Руська! — выпалил Макар.

— Ладно, валяй! — хронодайвер махнул рукой. — Думай про Руську!

— Всё, прощай, Макар.

— До свидания, — вежливо кивнул Лазарев. — Ой, — вдруг спохватился он, — а как вас зовут-то?

— Э-э… — дядька почему-то растерялся, — Вильям… Или Робертс…

— Гуд бай, Вильям-или-Робертс!

Дядька весело отсалютовал ему рукой. Макарка кивнул в ответ и тут же исчез.

Вильям-или-Робертс усмехнулся и удовлетворённо щёлкнул пальцами.

Он присел на корточки, подобрал зажигалку. Чиркнув колёсиком, убедился, что она работает, глядя с улыбкой на бледное трепещущее пламя. Потом зажал зажигалку в кулаке, легко, стремительно подпрыгнул вверх и будто растаял в воздухе…

Руслан стоял на мосту, и солнце било ему прямо в глаза, как в тот раз, в лифте, когда они с сестрой возвратились из 1812 года. Вернулся…

Пошатываясь и стараясь унять дрожь во всём теле, Руся держался обеими руками за трос и подставлял лицо ветру, жадно вдыхая приносимые им знакомые запахи заповедных трав, сосен, речного ила…

Луши рядом не было, но каким-то шестым чувством он понимал — с сестрой всё в порядке.

— Эй, Раевский! — густой баритон негромко окликнул его откуда-то снизу. — Руслан! Не слышишь, что ли?

Руся нагнулся.

Из-под моста показалась моторка. Она шла бесшумно, с выключенным мотором. Наша, лагерная, узнал Руся. Надо же, столько времени прошло, а тут всё по-прежнему… В моторной лодке сидел, задрав бороду кверху, инструктор по прозвищу Седрик, всё такой же загорелый, в той же вылинявшей, порыжевшей от солнца чёрной майке.

— Спускайся! — махнул Седрик мальчику рукой и стал выгребать к берегу.

…Макар осторожно открыл глаза. По стеблю ползла бабочка-крапивница. Он облегчённо выдохнул и она вспорхнула. Слава богу, подумал он, блаженно улыбаясь. Это лучше, чем какая-нибудь Papilio Krusensternia. Хм, Парусник Крузенштерна [62] Papilio Krusensternia, Парусник Крузенштерна — бабочка, открытая учёным Эшшольцем во время кругосветного плавания О. Е. Коцебу на бриге «Рюрик». … Отличное название для прекрасной бабочки, но сегодня я рад вот этой заурядной крапивнице. Потому что я — дома.