Сьюзен Коллинз - Грегор и код когтя

Да, Викусу было не до отдыха.

— Я? Да я в полном порядке! — с готовностью отозвался Грегор. — Лучше некуда.

— Что… что ты думаешь о «Пророчестве Времени»? — спросил Викус.

— Оно весьма… захватывающе, — ответил Грегор, с трудом поднимаясь на ноги, — он сильно ушиб колено в последнем походе.

— Хочу напомнить тебе, как легко ошибиться, трактуя пророчества Сандвича, — осторожно сказал Викус.

Грегор вытянул меч из ножен и провел лезвием по той строчке на потолке, в которой говорилось о его смерти:

— Вы об этом? Вы думаете, эти слова можно как-то иначе истолковать?

Викус поколебался и ответил:

— Я этого не исключаю.

— Ну, для меня все предельно ясно, — отрезал Грегор.

— Поверь мне, Грегор… если бы я только мог что-то сделать… Хоть что-то изменить… — Глаза Викуса наполнились слезами. — Я бы сделал это не задумываясь.

Грегору стало жаль старика — жизнь была к нему не слишком ласковой.

— Послушайте, я уже раз пятьдесят мог умереть здесь, в Подземье. Это просто чудо, что я так долго протянул.

Если Викус так расстроен — что же будет с семьей Грегора? Как они отреагируют на его гибель? Об этом Грегору думать не хотелось.

— Только, прошу, не говорите маме. И папе. Вообще никому из членов моей семьи. Хорошо?

Викус кивнул.

Когда Грегор убирал меч в ножны, Викус протянул руку, желая коснуться меча. И вдруг неожиданно для самого себя Грегор резким движением отодвинул меч от Викуса.

— Это мой меч. Вы сами мне его вручили, — довольно грубо сказал он.

Быстро же он привык к оружию, не только привык — сроднился с ним!

Удивленный Викус извиняющимся тоном произнес:

— Я не собирался забирать его у тебя, Грегор. Только ты имеешь право владеть этим мечом. — Но все же он вновь протянул руку и слегка повернул рукоять меча. — Я только боюсь, что держа его так, ты можешь пораниться.

— Спасибо за заботу, — буркнул Грегор. — Что ж, мне бы как-нибудь избавиться от этой дряни, которой я покрыт, как панцирем.

Он уже умылся на источнике, но вулканическая пыль по-прежнему покрывала его с ног до головы. Казалось, она намертво въелась в его кожу.

— Отправляйся в больницу, там тебе помогут в этим справиться, — посоветовал Викус.

Грегор был уже у самых дверей, когда Викус его остановил:

— Грегор! Ты демонстрируешь удивительную способность и готовность убивать. А ведь еще год назад ты отказывался даже пальцем дотронуться до меча. Я хочу, чтобы ты помнил: даже на войне есть место выбору. Даже на войне бывают моменты, когда лучше убрать меч в ножны и не давать ему хода, — сказал старик. — Надеюсь, ты запомнишь мои слова.

— Я не знаю, — устало ответил Грегор. Он был слишком измучен, чтобы давать обещания. Тем более что, начав драться, он, как правило, теряет контроль над собой. — Я не знаю, Викус. Не знаю, что и как я буду делать. — Чувствуя, что его слова прозвучали довольно грубо, он кивнул: — Но я постараюсь, — и во избежание продолжения разговора поспешно вышел из комнаты.

В больничном крыле его немедленно поместили в какую-то трубу, наполненную булькающим отваром лечебных трав, которая смывала с его кожи въевшуюся вулканическую пыль и испарения которой вымывали эту пыль из его легких. Лежа в теплой жидкости и чувствуя, как очищаются легкие, Грегор впервые за все эти дни начал наконец свободно дышать. Потребовалась не одна такая ванна, а целых три, пока врачи не констатировали, что он чист — и снаружи, и изнутри. Потом его кожу смазали приятно пахнущим лосьоном. И все время, пока проходили процедуры, Грегору с трудом удавалось удерживать глаза раскрытыми.

Почувствовав у губ какую-то склянку с лекарством, он автоматически глотнул, думая, что это очередная порция отвара. Но сознание вдруг стало мутиться. Грегор схватил стоявшего рядом доктора за рукав:

— Мне нужно идти! Я должен сражаться!

— Нет-нет, еще рано, — мягко возразил врач. — Не волнуйся, война никуда не денется, и на твою всего этого хватит.

— Но я…

Но что-то в глубине души подсказывало: доктор прав. Грегор выпустил его рукав и тут же провалился в глубокий сон.

Открыв глаза, Грегор не сразу понял, где он. Больничная палата показалась ему не только стерильно чистой, но и очень уютной — после стольких дней в дороге. Он осмотрел себя и прислушался к своим ощущениям. Лосьон впитался в кожу и сделал ее снова мягкой и прохладной. Колено, которое он повредил при падении, было перевязано и почти не болело. Кто-то весьма заботливо подстриг ему ногти и даже переодел его в чистое, пока он спал.