Сьюзен Коллинз: Грегор и тайный знак

Грегор испытывал благодарность к подземным за возможность пользоваться экспонатами музея, но все же эти походы не доставляли ему удовольствия. Ему совсем не хотелось думать о том, как эти кошельки, скрипки и кольца попадают в Подземье, но главное — что случается с их владельцами. Хорошо, если человек просто уронил что-то в канализационный люк, откуда этот предмет и попал в Подземье. Но вообще-то… совсем немногих владельцев музейных экспонатов удалось спасти после такого падения. Большинство из них погибли или были съедены крысами в подземных туннелях.

Так что даже мысль об этом «семейном бизнесе» заставляла Грегора грустить.

Но сегодняшний визит Грегора в Подземье не предполагал похода в музей. Сегодня он планировал проведать маму, повидаться с друзьями и поприсутствовать на большом обеде. Сегодняшний день обещал быть довольно приятным… после того, конечно, как закончится урок эхолокации с Живоглотом.

— Тебе пора идти, если ты не хочешь опоздать на встречу с крысом, — сказала миссис Кормаци.

— Ну что, Босоножка, хочешь навестить маму? — спросил Грегор.

Он вынул из кармана куртки, висевшей в коридоре на вешалке, фонарик и положил его в задний карман штанов.

— Да-а-а-а! — радостно воскликнула сестренка. — Где мои сандалики?

Она собиралась с энтузиазмом — в отличие от Лиззи, Босоножка была большим любителем Подземья.

Миссис Кормаци решила проводить Грегора с Босоножкой до прачечной и там покараулить, чтобы никто их не увидел. Но прежде она попросила на минутку зайти к ней домой. Там она открыла холодильник и достала миску с наполовину съеденным салатом с пастой.

— Вот, — сказала она, — отнесите вашему крысу.

— У меня уже есть угощение для Живоглота, — сказал Грегор, который держал в руке завернутый в бумажку пончик.

Но миссис Кормаци возразила:

— Ведь у тебя хватит рук и сил, чтобы отнести и это, правда?

— Нет. Я не считаю правильным отдавать ему такую огромную миску прекрасного салата. Он и сам может раздобыть себе что-нибудь на обед! — заявил Грегор.

— Я все равно собиралась это выбросить, мне кажется — майонез немного начал портиться, а твоего друга-крыса это вряд ли смутит, — ответила миссис Кормаци. — Постой-ка, я переложу салат в бумажный пакет — не хочу, чтобы крыса вылизывала мою миску!

Грегор покачал головой:

— Вы еще хуже, чем Лиззи.

Миссис Кормаци могла сколько угодно хитрить, Грегор знал правду: каждый раз, когда он отправлялся в Подземье на встречу с Живоглотом, у миссис Кормаци непременно находилась в доме какая-нибудь еда, которая «немного начала портиться».

— Ну знаешь, может, Лиззи права: в конце концов этот крыс… что у него есть? Ни дома, ни семьи… и он все время вынужден с кем-то драться. Понимаешь, маленькие радости нужны всем, и слабым, и сильным. Вот и отнеси ему этот салат из соображений милосердия, — сказала миссис Кормаци.

— Хорошо, — ответил Грегор.

Он и сам не понимал, почему ему так претит носить Живоглоту угощение. Впрочем нет, понимал.

Грегор не особенно преуспевал в эхолокации, а Живоглот постоянно подгонял, торопил, давил на него — и это вызывало в нем протест. Он почти перестал практиковаться в искусстве навигации в темноте — и Живоглот это видел. А потому уроки эхолокации превратились, по сути, в двухчасовые лекции, в течение которых Живоглот объяснял Грегору, каким слабым, никчемным и ни на что на способным существом он является.

Так что сама мысль о том, чтобы доставить удовольствие Живоглоту с помощью угощения, приводила Грегора в неистовство.

В прачечной миссис Кормаци сначала проверила обстановку, убедилась, что все чисто, и дала Грегору знак заходить. Он открыл вентиляционную решетку, свистнул — и почти сразу появилась Найк. Босоножка тут же подбежала к ней и стала наглаживать черно-белые полоски на морде летучей мыши.

— Приветствую тебя, принцесса, — промурлыкала Найк.

— Приветствую тебя, принцесса, — эхом отозвалась Босоножка, и обе рассмеялись.

Эта сцена повторялась, наверно, раз в пятидесятый, но Босоножка при этом всегда неподдельно радовалась и веселилась. А про Найк Грегор думал, что та просто хочет доставить удовольствие его маленькой сестренке, поддерживая ее игру.

— Мы зе обе принцессы! — сообщила Босоножка Грегору.

— Ну… это здорово, — сказал он, улыбнувшись.

Найк, дочь королевы летучих мышей, была настоящей принцессой.

А Босоножку тараканы называли принцессой потому, что поклонялись ей, но на самом деле никакой принцессой она не была.