Дорофея Ларичева - Искры и химеры

Дора встретилась взглядом с Ксаной. Та решительно кивнула. Полосатый шнурок с бусинами и перьями, выглядывающий из-под ее шапочки, смешно закачался над плечом. «Она точно не отступится», – поняла мигрантка. Щеки разгорелись, глаза болезненно блестят, губы сжаты до белизны.

Как и учил Эл, Дорофея представила себе Орэфа. Вот он помогает байкерам вытащить мотоциклы из вагона. Вот спасает ее от химер на станции. Вот уводит за собой после телеэфира. Ей действительно захотелось его увидеть, поблагодарить за книги.

На вершинах четырех Тесла-башен в углах их «поля» тяжело повернулись многоугольные металлические конструкции. Дора опомнилась, потянулась к очкам, тронула выключатель на переносице. И немедленно зажмурилась. С башен в землю били потоки испепеляюще-яркого света. И вокруг медленно поднимающейся в воздух платформы почва разгоралась густо-синим огнем.

Чем занималась Ксана, Дора не знала, но далеко-далеко тлел темный маяк ненависти. Удивительно, как сама Верховицына-младшая не осыпалась на землю пеплом.

А еще было страшно.

Платформа уже взмыла метров на пять над землей. В невидимом обычному глазу синем пламени плясали серебристо-белые ленты энергий, рождались и меркли багрово-алые звезды. Башни скрылись за пламенем, точно далекий берег за горизонтом.

Дорофея усилием воли попыталась прогнать страхи, задумалась об Орэфе, его делах, мысленно звала его. Но вибрация платформы усиливалась, пористый пластик, обтягивающий стенки кабины, тихонько потрескивал, пах незнакомо и терпко… Может, Ланс был прав и ей не стоило соглашаться? «Поздно сожалеть, работай», – приказала она себе.

Первый, второй, десятый раз – девушке начало казаться, что она тестирует муторную инсталляцию про пилигрима. От безумного числа повторов она возненавидела его, Роберта, Ланса, Роксану и даже себя – всех, кто так или иначе столкнулся с могущественным существом, скорее всего даже не человеком.

Ничего не происходило. Что, если все напрасно, что они не справились? Но из синего огня прогулочным шагом вышел ее знакомый. Он огляделся, усмехнулся.

– Хорошо постарались, – признал он, ни к кому конкретно не обращаясь. – Жаль, усилия напрасны. И мои создатели вселятся не в химер, а в вас!

Забавно. Мало с нее Дарьи Фелисии!

– О ком ты говоришь? – вскинула голову Дорофея.

И вдруг ясно увидела ту самую черноту космоса, в которой парила, перебирая картинки из памяти Левашова. Глубокую черноту с вытянутыми тенями, напоминающими русалок, и еще более черными громадными мумитроллями, рассыпающимися мириадами звезд. Неужели это они, его хозяева?

Видение прервалось неожиданно и болезненно. Мигрантка пошатнулась, потеряла ориентацию, от яркого света вокруг заболели, заслезились глаза. Когда проморгалась, вновь осознавая себя в кабинке среди волн синего огня, в Орэфа вовсю стреляли.

Синева воздушных стен слева от Доры вспенивалась, из нее вырывался желто-зеленый луч. Орэф укорачивался. Но невидимый стрелок не думал сдаваться и принялся гонять пилигрима по платформе. Увы, с меткостью у него были проблемы.

Внезапно все пространство вокруг взорвалось зеленым. Дора вскрикнула, сорвала очки и вытерла выступившие на глазах слезы. Ксана повторила ее жест. Орэф точно остекленел на краю, смотрел куда-то вдаль сквозь колышущееся нечто, именуемое аномалией. Мигрантка оперлась на дверцу кабинки, высунула голову, чтобы проследить за его взглядом.

С многоугольных нелепых железяк на вершинах башен срывались молнии, зарывались в землю, вонзали длинные кривые пальцы в небо, стремились вырвать куски низких туч, безжалостно смять и выкинуть. Молнии змеились, исступленно плясали по натянутым между сооружениями тросам, а похожие на фонари приборы направляли их аккурат к основанию платформы. От этого воздух закипал, дрожал все сильней, шел пузырями.

Первым желанием было – сжаться в комочек, ни к чему не прикасаться, но Роксана высунулась из укрытия почти наполовину, и с ней ничего не происходило.

Орэф отступил назад, невесомо взмыл над металлическим полом на пару ладоней, стал зыбким, нематериальным, покрылся помехами, точно вода рябью от ветра. Несладко ему, вон как заметался – то к краю подлетал, почти вплотную к бурлящему воздуху, то отступал, не в силах признать поражение.

– Кто ты и чего добиваешься? – Голосом Брони ожил динамик над Ксаниной будкой.

Орэф затравленно обернулся к нему.

– Кто ты? – Это уже Ноэль.