Павел Саля - Теперь мы будем хорошими

Мелкий. А чего бы ты хотел?

Кабель озирается, смотрит на Брата Феликса, видит на руке у него детские пластмассовые часы. Кабель смотрит на часы, недоумевая.

После паузы.

Кабель. Знаешь… я бы хотел… часы… помнишь? Брат Хонорий… харцерский отряд и все эти прибамбасы…

Мелкий. А может, эти хочешь? ( Показывает на пластмассовые часы Брата Феликса.)

Кабель. Охуел? Те золотые!

Мелкий. Заметано. У меня — как в банке.

Брат Феликс. Перестаньте разговаривать. (Показывает картину.) Этот образ, созданный Боттичелли, считается самым прекрасным изображением женщины. Если захотите, я дам вам репродукции, и вы сможете их у себя повесить.

Телка. Я хочу.

Брат Феликс. Это Венера. Вы знаете, как она родилась?

Утюг. Так же, как и мы.

Брат Феликс. Ну и как же?

Утюг. Не хватило резинок!

Пахан.Ее аист принес.

Нацист. Нашли в капусте.

Брат Феликс. Нет! Она восстала из пены морской.

Нацист (Пахану). Ничего не пойму: он серьезно или прикалывается?

Брат Феликс (Телке). Возьми. Можешь повесить ее у себя над кроватью.

Teлкa забирает репродукцию у Брата Феликса и вешает ее на стену над своей кроватью.

Затемнение.

У Чичолины. На ней халатик с оборками. Она расставляет стаканы с чаем. На кровати сидят трое пацанов, руки на коленях, тихие и спокойные.

Чичолина. Ну, что там у вас? Говорите!

Кабель. А у вас как дела?

Чичолина. Лучше не бывает. А у вас?

Нацист. Да вот, малолетку привели.

Чичолина. У меня нет леденцов.

Нацист. Он никогда еще… ну, вы понимаете…

Кабель. Целка.

Чичолина поворачивается и внимательно смотрит на ребят.

Чичолина. Только он, что ли?

Кабель опускает глаза. Подтягивает кверху левый рукав и украдкой смотрит на часы. Это часы Брата Феликса.

Нацист. Может, расскажете ему, откуда дети берутся?

Чичолина. А может, еще и показать?

Кабель с гордостью демонстрирует часы. Нацист кивает и поднимает вверх большой палец.

Кабель. Мммм.

Чичолина. Вот когда монахи возьмут меня на работу воспитательницей, тогда и расскажу. А за бесплатно ничего не будет.

Нацист. А вы можете мне…

Чичолина. Что?

Нацист. Ну, частные уроки…

Чичолина. Да ты знаешь, сколько у меня урок стоит? Перед вами специалистка высокого класса. (Смотрит на Нациста.)

Он опускает глаза.

Чичолина. Кончайте о сексе. Расскажите что-нибудь про настоящую жизнь.

Мелкий. Ээээ, какая там жизнь…

Чичолина. А сидел бы ты щас в тюряге — вот это была бы жизнь, да?

Нацист. Этот еще мелкий, а за этим вот (показывает на Кабеля) предки приехали, хотят домой забрать.

Чичолина. Так радуйся, малыш. Нигде не будет лучше, чем у мамы!

Мелкий. А он не хочет.

Чичолина. Ты что, рехнулся? С монахами будешь жить всю жизнь?

Кабель. Лучше это, чем…

Чичолина. Чем угол в семье? Да они же вспомнили о ребенке. Лучше поздно, чем никогда.

Нацист хватает Кабеля за руку. Тянет к себе, а потом задирает ему рубаху на спине.

Нацист. Покажи. (Показывает спину Кабеля, всю в рубцах и шрамах.) Вот как они его любят!

Чичолина смотрит на исполосованную шрамами спину мальчика.

Чичолина. Что это? (Прикасается к шрамам, а потом обнимает Кабеля.) Ту сволочь, которая это сделала, я бы за яйца подвесила.

Кабель (плачет). Это отец…

Взволнованная Чичолина притягивает к себе Кабеля, прижимает к своей большой груди. Нацист и Мелкий сидят на кровати и наблюдают за Кабелем. Тот все сильнее прижимается к пышному бюсту Чичолины. Кореша кивают одобрительно, мол, так держать. Потом видят, что Кабель подмигивает им и улыбается довольный. Нацист и Мелкий стукаются ладонями.

Затемнение.

Трапезная. Брат Камиль сидит за столом, на котором лежат документы Кабеля.

Отец Кабеля. Мы имеем право.

Брат Камиль. А разве вас не лишили родительских прав?

Отец Кабеля. За что это?

Сидящий рядом Брат Павел достает фотографии.

Брат Павел. За это!