Джеффри Хадсон - Экстренный случай

— Мы делаем все, что в наших силах.

— У нее, правда, ничего серьезного? — спросила миссис Хардинг.

— Да, она должна скоро оправиться.

Миссис Хардинг сказала мужу:

— Том, тогда лучше позвони Лиланду и скажи, чтобы он не приезжал.

— Он наверняка уже выехал.

— Ты все-таки попробуй, — сказала миссис Хардинг.

— Вы хотите позвонить своему домашнему врачу? — спросил я миссис Хардинг.

— Нет, моему брату. Он врач и очень любит Энджелу, с самого детства. Он…

— Лиланд Уэстон? — сказал я, сообразив, отчего мне так знакомо ее лицо.

— Да, — сказала она. — Вы с ним знакомы?

— С давних пор.

Показался Хэмонд с налорфином и шприцем.

— Ты уверен, что нам следует?… — начал было он.

— Доктор Хэмонд, это миссис Хардинг, — поспешно сказал я. — Доктор Хэмонд, старший ординатор больницы.

— Здравствуйте, доктор. — Миссис Хардинг наклонила голову, взгляд ее сделался настороженным.

— Ваша дочь скоро будет здорова, — сказал Хэмонд.

Мы извинились и пошли в палату, где лежала Энджела.

— Надеюсь, ты, черт тебя возьми, знаешь, что делаешь, — сказал мне Хэмонд, когда мы шли по коридору.

— Будь уверен, — я задержался у фонтанчика и наполнил чашку водой. Выпив до дна, налил еще. Головная боль стала совсем невыносимой, и меня отчаянно клонило ко сну. Хотелось лечь, забыться, заснуть… Но я ни словом об этом не обмолвился. Я знал, что сделает Хэмонд, стоит ему такое услышать. — Я отвечаю за то, что делаю, — сказал я.

— Надеюсь. Потому что если что-нибудь случится, отвечать буду я. Как старший ординатор.

— Знаю. Не беспокойся.

— Что значит — не беспокойся! От десяти миллиграммов этой штуки она у тебя загнется, ты и ахнуть не успеешь… Нужно вводить малыми дозами.

— Да, — сказал я, — но малыми дозами ее не убьешь.

Хэмонд спросил, поглядев на меня:

— Джон, ты в своем уме?

— Пока да, — ответил я.

Мы вошли в палату к Энджеле. Она лежала на боку, спиной к нам. Я взял у Хэмонда ампулу с налорфином и положил ее вместе со шприцем на столик рядом с ее койкой; я непременно хотел, чтобы она прочла надпись на ампуле. Затем обошел кровать и стал с другой стороны, так, чтобы она оказалась ко мне спиной. Я потянулся через нее и достал со стола ампулу и шприц. Затем быстро набрал в шприц воды.

— Будьте добры, Энджела, повернитесь.

Она повернулась на спину и протянула мне руку. Хэмонд от удивления застыл на месте. Я наложил жгут и помассировал ей руку в изгибе локтя, чтобы надулись вены. Затем ввел в вену иглу. Она молча следила за мной. Сделав вливание, я отошел, сказав:

— Ну, вот и все.

Она посмотрела на меня, затем на Хэмонда, снова на меня.

— Сколько вы мне ввели?

— Достаточно.

— Десять миллиграммов? Вы ввели мне десять? — Она начала приходить в возбуждение. Я ободряюще погладил ее по руке.

— Волноваться не стоит.

— А может, двадцать?

— Да нет же. Всего два. Два миллиграмма. Это вас не убьет, сказал я ласково. Она застонала и отвернулась от нас.

— Что вы хотите доказать? — спросила она.

— Вы сами знаете, Энджела.

— Но два миллиграмма. Это…

— Как раз достаточно, чтобы вызвать симптомы. Холодный пот и судороги и боль — первые симптомы воздержания.

— Господи!

— Это вас не убьет, — снова повторил я. — Вы же сами знаете.

— Вы негодяи. Я не просилась сюда, я не просила, чтобы мне…

— Но вы здесь, Энджела. И в ваши вены уже введен налорфин. Немного, но достаточно.

Она начала покрываться каплями пота.

— Я не могу больше, — сказала она.

— Мы можем ввести вам морфий.

— Я не могу больше! Прошу вас. Не хочу.

— Расскажите нам, — сказал я, — о Карен.

— Сперва дайте мне морфию.

— Нет!

Хэмонд не на шутку забеспокоился. Он двинулся к кровати. Но я его отстранил.

— Расскажите нам, Энджела.

— Я ничего не знаю.

— Тогда мы подождем до появления симптомов. И вам придется рассказывать, визжа от боли.

— Я не знаю, не знаю я! — Ее начала бить дрожь, вначале слегка, а затем все неудержимей.

— Будет еще хуже, Энджела.

— Нет, нет… нет…

Я извлек ампулу морфия и положил на стол перед ней:

— Расскажите нам.

Дрожь усиливалась. Энджела начала биться в судорогах, так что кровать ходила ходуном. Я бы пожалел ее, не знай я того, что она сама вызвала у себя эту реакцию.

— Ладно, — задыхаясь сказала она. — Я это сделала. Я была вынуждена.

— Почему?

— Из-за слежки. Из-за клиники. Из-за клиники и слежки.

— Вы крали из хирургического отделения?

— Да… немного, совсем немножко… но мне хватало…