Тед Белл - Между адом и раем

— Бог мой, — сказал Хок. — Экстремистское государство обладает невидимой субмариной, несущей на борту сорок самонаводящихся ядерных боеголовок, и все это добро находится в девяноста милях от Майами.

— Жутко подумать, да? А вот он представляет и нового президента Кубы, — сказал Эмброуз. На экране появилось новое лицо.

— Что это за тип? — сказал Сток. — Похож на Зорро в костюме-тройке.

— Это, — ответил Эмброуз, — новый президент Кубы, Фульгенсио Батиста. Внук человека, которого Кастро сверг почти сорок лет назад.

— Где они его откопали? — спросил Хок.

— Он вырос в Испании. Учился в Гарварде, потом в финансовой школе Уортона. Отказался от американского гражданства и шесть месяцев назад переехал с семьей на Кубу. До того был партнером фирмы «Голдман и Сакс» на Уолл стрит. Имел ферму в Гринвиче, штат Коннектикут, и играл в гольф каждую субботу в клубе Стэнвича.

— Вот как? Из партнеров Голдмана — в кубинские президенты? Неплохой карьерный ход, — сказал Хок. — И что Батиста-младший говорит от своего имени?

— Продолжает пламенные речи о заре нового дня.

— И все? — спросил Хок.

— В основном да.

— А как же сторонники Фиделя?

— Наиболее вероятно, их казнили или заключили в тюрьму.

— А какова реакция кубинского народа?

— Алекс, после сорока лет лжи, страха и пыток эти люди не верят ни единому слову, кто бы его ни сказал. Они не доверяют собственным детям. Жизнь будет продолжаться. Я с абсолютной уверенностью скажу тебе и не ошибусь, что они не будут обсуждать эти политические события даже с самыми близкими друзьями. Разве что со своей мамой, если на нее действительно можно положиться, да и то вряд ли.

Хок щелкнул выключателем, и в потолке зажглись невидимые лампы. Он повернул свое большое кожаное кресло, сев лицом к Эмброузу, Стокли и Сазерленду.

— Откуда ты столько знаешь об этой бандитской клике, Эмброуз?

— Госсекретарь позвонила мне сразу после кубинской радиопередачи. Мы беседовали долго. Ты спал. Я рассказал ей о трагедии. Она попросила, чтобы я передал тебе ее глубочайшие соболезнования. Она не хотела тревожить тебя, но попросила, чтобы ты позвонил ей, как только посмотришь эту запись.

— Уже посмотрел.

— На завтра запланировано совещание на борту авианосца «Джон Кеннеди», который в настоящее время направляется в Гуантанамо. Она знает, что ты не хочешь присутствовать, но настаивает, чтобы ты все-таки приехал.

— Почему, позволь спросить? — Хок явно впадал в бешенство.

— Очевидно, советник министра иностранных дел Великобритании по вопросам Латинской Америки обратился непосредственно к президенту. Так как именно ты предоставил информацию, он и предложил твою кандидатуру. Президент утвердил тебя в качестве главного представителя оперативной группы.

— Он никуда не поедет, — сказал Стокли. — Мы должны найти Вики. Он сядет в самолет, я возьму «Зодиак». На рассвете снова начнем искать.

— Совещание на борту «Кеннеди» завтра в пять часов, Алекс, — сказал Эмброуз.

— Черт бы все побрал, — пробормотал Алекс. — Росс, можно посадить гидросамолет на палубе авианосца?

— Почему бы нет? В поплавках «Киттихока» предусмотрены выдвижные шасси. Чего не хватает, так это хвостового крюка. Но я немедленно установлю его.

— Да, капитан.

— Сколько до восхода? — спросил Хок.

— Несколько часов.

— Хорошо. На рассвете я снова попытаюсь найти Вики. Эмброуз, ты не возражаешь, если мы с тобой уединимся на корму?

— Нисколько.

— Эмброуз, я снял фото со стены в клубе.

— Да?

— Можешь ли ты выяснить — кто на этом фото?

Алекс вынул из кармана старый, пожелтевший от времени снимок и вручил его другу.

— Думаю, смогу, Алекс.

— Спасибо, Эмброуз. Ты самый замечательный друг на свете.

Он ушел, не дожидаясь ответа.

Эмброуз проснулся от звука заводящегося мотора. Когда шум самолетного двигателя стал напоминать горестные вопли плакальщицы, он сел на кровати, зевнул и отодвинул занавеску иллюминатора. Серебристый самолет стартовал с воды.

Эмброуз знал, что Алекс будет весь день летать в пределах и за пределами зоны поиска, молясь о том, чтобы найти женщину, которая, казалось, могла наконец подарить ему покой и любовь.

Он перевернулся на другой бок и пробовал снова заснуть.

Бесполезно…

Взял со своей тумбочки трубку из шиповника и стиснул ее зубами. Она давала ему спокойствие и стимулировала умственную деятельность. Эмброуз понял, что, несмотря на трагические события, он все еще пытается докопаться до истины, которую искал в течение последних тридцати лет.