Тед Белл - Между адом и раем

— Одевайтесь. Вы едете с нами.

— Я не сделал ничего плохого, сэр, вот вам истинный крест!

— Я беру вас под арест, пока не проверю правдивость сделанных вами заявлений.

— Если Дон Карло увидит меня с полицейскими, я — покойник.

— У него не будет шанса. Я прослежу, чтобы он не причинил вреда ни вам, ни кому-либо из членов вашей семьи.

— Вы собрались противостоять самому Дону Карло, мистер Конгрив. Вам нужно быть очень осторожным. Этот человек — сумасшедший. Любому, кто захочет потягаться с ним, придется несладко.

Опуская оружие, Эмброуз подошел к дверному проему, остановился, обернулся:

— Вы имеете дело со Скотланд-Ярдом, мистер Лиллиуайт.

Гомес чувствовал себя так, будто умер и попал на небеса.

Мало того что жена пустила его в свою кровать, она вела себя, словно сука во время течки. Сейчас она сидела на нем верхом, тяжело дыша, и водила по его лицу своими большими грудями, время от времени делая паузу. Он жадно хватал губами ее набухшие соски.

Не только хорошее поведение привело Гомеса к этому состоянию блаженства. Он был очень плохим мальчиком.

Его приятель из роты охраны, Спарки Роллинз, сказал, что на прошлой неделе в гарнизонный магазин Гитмо поступила партия непатентованной «виагры». Причем по дешевке. И, черт побери, она действовала! Он проверил на себе. И не только ему было хорошо, но, как он заметил, и Рите тоже. Он решил не говорить ей об этом. Только дал попробовать нового, улучшенного Гомеса. Показал, что ее большой кобель вернулся.

Она была удивлена и по прошествии нескольких ночей даже стала намного дружелюбнее. Не то чтобы постоянно издавала страстные стенания и липла к нему, но все же позволяла ему делать все, что он хотел. Она стала гораздо лучше той холодной и неприступной суки, какой была в течение многих месяцев.

Он спрятал таблетки подальше от ее глаз, на верхней полке небольшого шкафчика, где хранились чистые полотенца для ванной. Полка была настолько высока, что жена не дотягивалась до нее, даже встав на табурет. Но он мог. И, словно подчиняясь скрытому часовому механизму, каждый вечер перед ужином доставал с полки баночку и глотал пару таблеток. А час спустя — берегись, детка!

Несколько вечеров назад, когда он стоял в ванной и держал в руках пластмассовую баночку, полную маленьких синих таблеток, ему в голову пришла внезапная идея.

Что, если раскрошить порцию этих синеньких чудодейственных таблеток и подбросить в соус для спагетти? Или в суп, который они оба ели на ужин? Останется только подождать, что будет дальше. Черт возьми, ведь плохо от этого не станет! Не яд же он собирается подсыпать в ее еду.

Эта пищевая добавка явно на нее действовала. Она становилась бешеной. И никак не могла насытиться его большим кобелем.

Сейчас она стонала, выкрикивая непристойные слова, которые он никогда не слышал ни от одной женщины, явно хотела еще и собиралась получить то, что хотела, видит Бог. Прямо сейчас, черт возьми! О да!

На ночном столике послышалась мелодия увертюры «Уильям Телл». Дерьмо. Его сотовый телефон. Нашли время, кретины, кто бы там ни был. Он подумал, пусть позвонят позже и решил не брать трубку. Раздался стон — он вошел в нее, и в этот момент его словно молнией ударило: а что, если это они?

Он схватил телефон, не теряя ни секунды.

— Привет, Элвис, — сказал знакомый голос.

— Эй, как дела, приятель? Долго же ты молчал. Слушай, может, перезвонишь примерно через…

В этот момент Рита отвесила ему такую пощечину, что телефон вывалился у него из рук. Он выкатился из-под нее и кинулся на пол, пытаясь достать телефон, из которого доносился слабый металлический голос. Он поднял трубку и сказал Рите:

— Извини, детка, я…

— Будь ты проклят! — закричала Рита, и в лунном свете он увидел, как она схватила настольную лампу, вырвав из стены шнур, и бросила ее прямо ему в голову. Он увернулся, но все равно лампа попала ему в плечо. Он встал, потирая ушибленное место, и заметил, что у него все еще стоит, словно палка. Черт, как хороша эта дрянь!

— Слушай, детка, извини. Это важный звонок и…

— Снова твой дружок Хулио Иглесиас, наверное? — рявкнула она. — Или, может быть, Мадонна? Или Мэрайя Кэрри? Убирайся к чертовой матери! С глаз моих долой, ублюдок!

Он уже хотел было просить прощения на коленях, но потом подумал — это ведь были они. Они могут перезвонить в любую секунду. Он должен пойти на кухню и ждать там звонка.

— Успокойся, детка, прости меня, — сказал Гомес, надевая трико и подпрыгивая на одной ноге. Он заткнул сотовый телефон за пояс. — Я пойду. Попробуй немного поспать. Тебе станет получше и…