Никки Френч - Убей меня нежно

Жаль, что так и не удалось побывать на вершине. Снег под его щекой создавал впечатление подушки. Томасу было тепло. Покойно. В чем ошибка? Все должно было пройти так гладко. Он что-то должен вспомнить, что-то неправильное. Во всем была какая-то фальшивая нота. Кусочек головоломки оказался не на своем месте. Он закрыл глаза. Темнота казалась целительной. Жизнь такая суматошная... Все эти потуги. Ради чего? Да ничего. Просто нужно вспомнить. Когда он вспомнит, все остальное перестанет что-либо значить. Если бы только прекратился вой ветра. Если бы только он был в силах думать. Да, вот оно. Это так глупо, так просто, но он понял. Он улыбнулся. Почувствовал, как холод распространяется по телу, приглашая его во тьму.

Я неподвижно сидела на стуле с жесткой спинкой. Болело горло. Люминесцентная лампа помаргивала, от чего кружилась голова. Я положила руки на стол между нами, сведя кончики пальцев, и попыталась дышать ровно. Неплохое место для того, чтобы все закончилось именно здесь.

Вокруг звенели телефоны, в воздухе висел непрерывный гул разговоров, это напоминало звуковое сопровождение спектакля. На заднем плане тоже были люди, мужчины и женщины в униформе деловито сновали мимо. Временами они бросали на нас взгляды, но казалось, их ничто не удивляет. С чего бы им удивляться? Они здесь насмотрелись всякого, а я всего лишь обычная женщина с румянцем на щеках и спустившейся петлей на колготках. Кто бы мог сказать? У меня болели ноги в этих нелепых башмаках. Я не хотела умирать.

Инспектор Бирн взял ручку. Я постаралась ему улыбнуться, призвав на помощь последнюю надежду. Он терпеливо посмотрел на меня через стол, брови сдвинуты, и мне захотелось заплакать и попросить, чтобы он спас меня. Ну пожалуйста. Я так давно по-настоящему не плакала. И если сейчас начну, то зачем вообще останавливаться?

— Так на чем мы остановились, помните? — спросил он.

О да, я помнила. Я помнила все.

— Элис! Элис! Ты опаздываешь. Давай скорее.

Я услышала неприветливое бурчание и поняла, что оно исходит от меня. На улице было холодно, темно. Я поглубже заползла под пуховое одеяло, зажмурилась от тусклого зимнего света.

— Вставай, Элис.

Джейк пах пеной для бритья. Галстук свободно свисал с ворота. Еще один день. Скорее мелкие бытовые привычки, чем крупные решения и поступки делают вас настоящей парой. Вы сами сползаете в обыденность, привыкаете к дополнительным семейным обязанностям, не принимая в этой связи никаких решений. Мы с Джейком были экспертами по вселенским пустякам друг в друге. Я знала, что он предпочитает наливать в кофе больше молока, чем в чай, ему было известно, что я люблю всего каплю в чай, а кофе вообще без молока. Он нашел у меня уплотнение в районе левой лопатки, образовавшееся после долгого сидения в офисе. Я не клала в салаты фрукты — он этого не любил, а он не приправлял их сыром — я этого не любила. Чего еще можно желать от романа? Мы были просто сбиты в пару.

Я никогда прежде не жила с мужчиной — я имею в виду мужчину, с которым у меня любовные отношения, — и считала, что набираюсь опыта по вступлению в обязанности по дому. Джейк был инженером и в совершенстве справлялся со всеми проводами и трубами, что проходят в стенах и под полом. Однажды я сказала ему: единственное, что его возмущает в нашей квартире, — это то, что не он сам построил ее на какой-нибудь лужайке. И он на это не обиделся.

Моей специальностью была биохимия, это означало, что я меняю постельное белье и выношу мусорное ведро. Он чинил пылесос, а я чистила. Я мыла ванну, за исключением тех случаев, когда он в ней брился. Здесь я провела черту.

Странная вещь: Джейк свою одежду гладил сам. И мою. Говорил, что люди больше не знают, как гладить рубашки. Я думала, что это страшно глупо, и должна бы обижаться, если бы не было так трудно чувствовать себя обиженной, когда лежишь перед телевизором, а кто-то другой гладит белье. Он покупал газету, а я читала через его плечо, и он при этом раздражался. Мы оба ходили по магазинам, хотя я всегда составляла списки и отмечала покупки галочками, он же покупал бессистемно и был экстравагантнее меня. Он размораживал холодильник. Я поливала цветы. Еще он каждое утро приносил мне в постель чашку чая.

— Ты опаздываешь, — сказал он. — Вот твой чай, я ухожу ровно через три минуты.

— Ненавижу январь, — сказала я.

— Ты говорила так про декабрь.

— Январь похож на декабрь. Только без Рождества.