Тед Белл - Живая мишень

А тот, вновь оставшись наедине с возлюбленными орхидеями, погладил мягкие белые цветы и окунулся в их аромат, вдыхая полной грудью и шепотом разговаривая с ними.

— Все, что является необходимым для триумфа добра, — сказал он, тихо засмеявшись над собственной маленькой шуткой, — это лишь условие, чтобы люди не делали зла.

Залив Пенобскот, штат Мэн

— О господи, — Алекс Хок услышал в наушниках слова Конгрива, — что это было?

Они столкнулись с сильным воздушным потоком, когда набирали высоту, и небольшой гидроплан взбрыкнул, словно игривая лошадка.

— Просто дорожная тряска, констебль, — усмехнулся Хок.

— Я не вижу никаких причин для тряски, — сказал Эмброуз, поглядев вниз на залив Пенобскот из окна по правому борту, — и не вижу там никаких дорог, хотя мне жутко хотелось бы, чтобы сейчас мы ехали по дороге!

— Да не о чем беспокоиться, старина, — сказал Алекс. — Просто турбулентность у земли сильнее, чем на высоте. Вот сейчас поднимемся повыше, и все будет в порядке.

— Хм.

— Во всяком случае, согласно моим картам, от штата Мэн до острова Нантукет не пролегает никаких автомобильных или железных дорог.

— Должно быть, очень забавно шутить и чувствовать от этого радость.

— Так и есть.

Известный детектив закрыл глаза и попытался откинуться назад на маленьком сиденье, сцепив руки на внушительном животе. Он был в пестром твидовом костюме-тройке; но, как всегда, выказывая полное безразличие к искусству портного, Эмброуз надел желто-белую полосатую рубашку от Томаса Пинка и старый розовато-зеленый мадрасский галстук-бабочку, который приобрел очень давно в магазине господина Трайминэма на улице Фронт-стрит на Бермудах. Все это акцентировалось белым шелковым шарфом.

Алекс Хок положил гидроплан на крыло, вырезая изящную дугу в куполе неба над темно-синими водами залива. Запланированная схема полета говорила, что сначала надо было подняться на высоту пять тысяч футов. Он повторно проверил компас и карты и взял курс на юго-восток к острову Нантукет. Солнце поднималось все выше над восточным горизонтом, посылая золотые стрелы лучей над акваторией темного залива и густыми лесами штата Мэн, лежащими под крылом серебристого самолета.

Конгрив проявлял обычное беспокойство в полете. Вчера вечером в баре гостиницы Дарк Харбор он выпил изрядное количество ирландского виски. С утра у него было похмелье, и он заявил Алексу за завтраком, что хотел бы, чтобы обратный полет к острову Нантукет прошел гладко.

Алекс знал Конгрива очень давно и понимал, этот человек никогда открыто не признается, что просто-напросто боится летать. Он просто маскировал свою нервозность и испытываемый в полете дискомфорт под чрезмерную раздражительность. Алекс давно понял, что беспокоило Эмброуза больше всего во время полета — ощущение полной потери контроля над происходящим.

— Что-то не очень мне нравится мчаться в пространстве запечатанным в эту алюминиевую трубу, — частенько любил он повторять.

— Я всего лишь хочу сказать, Алекс, — оправдывался Конгрив, все еще держа глаза закрытыми, — что ты спроектировал этот проклятый самолет самостоятельно. Я говорил это тебе и прежде. Я просто не понимаю, почему ты не догадался добавить в конструкцию еще хотя бы один двигатель.

— Я мог бы это сделать, констебль. Но в результате самолет стал бы гораздо хуже вести себя в воздухе.

— Что? — пробормотал Конгрив. Он наклонился вперед и посмотрел на Алекса. — Уж не хочешь ли ты сказать, что самолет с одним двигателем безопаснее, чем с двумя! Нелепое утверждение.

— Как раз это я и хочу сказать. Но крайней мере, про этот самолет, — улыбнулся Алекс. — Я знаю, это может казаться противоречащим здравому смыслу, но это правда… в некотором роде.

— Теперь я, конечно же, услышу одно из твоих беззаботных пояснений, не так ли? Уверен, если бы мы сейчас вошли в штопор и падали в море, я услышал бы самое полное научное объяснение смертоносной оплошности или сбоя механизмов еще до того, как рухнул вниз вместе с этой консервной банкой.

— Если мы даже потеряем единственный двигатель «Киттихока», констебль, — терпеливо пояснил Алекс, — то сможем просто парить в воздухе, до тех пор пока не обнаружим подходящее место для приземления. Самолет совершенно нормально реагирует на все средства управления.

— Просто смешно, — фыркнул Конгрив, забивая табаком стиснутую зубами трубку. — Если бы здесь был второй двигатель, то нам не пришлось бы, как ты выразился, «парить» вообще. Мы бы просто продолжали лететь на втором двигателе, пока не достигли бы места назначения.