Елена Корджева - Рукопись из тайной комнаты. Книга вторая

Марта не сводила глаз с долгожданного, так тяжело ей доставшегося дитя.

Мама с папой тоже ещё спали – ночь выдалась длинной и хлопотной.

Но новый день уже набирал силу, и кто-то должен был его начать. И Густа с Кристапом принялись за хозяйство. Уже была растоплена печь, приготовлен завтрак и накормлена Марта. Обитателей хлева тоже не забыли. Лошадь, всю ночь простоявшую запряжённой в санях, угостили хлебом, густо посыпанным солью. Она с удовольствием ела лакомство, щекоча мягкими губами ладошку мальчика.

Потом проснулись остальные.

День, не вовремя начавшийся, так же и продолжался. Делать ничего не хотелось, да и, как будто, не нужно было. Налюбовавшись спящей малышкой, семья уселась за стол, чтобы выпить кофе и обсудить новости.

Новостей оказалось много.

Повитуха была в курсе всего, что происходило в округе, пока семья сидела взаперти на своём хуторе. И получив в своё распоряжение новые, нетронутые новостями уши, она обрушила сначала на маму, а потом – в дороге – и на папу град всевозможной информации обо всем и обо всех. И теперь мама, папа, Густа, Кристап и вышедшая к столу Марта обсуждали это изобилие новостей, пытаясь отделить важное от второстепенного. После новостей о том, кто, не пережив зимы, умер, а у кого – пополнение в семействе, на первое место вышло известие страшное. Оказалось, уже с начала зимы в округе промышляют бандиты, разоряя маленькие хутора.

С одной стороны, верить этому не хотелось – никогда раньше не водилось в местных лесах этой напасти. Но кто знает… Невероятно сухое, неурожайное лето и последовавшая за ним суровейшая зима… Такие погоды могли разорить не одно хозяйство. И раньше бывало, что появлялись на хуторе бродяги, не имевшие собственного крова над головой. Мама всегда выносила им хлеба. Несколько раз им даже давали на ночь кров в старом сарайчике, где родились когда-то Марта и Густа. Но никогда на родительской памяти не приходили бродяги с враждой. Получив свой кусок, благодарили и уходили, пожелав мира приютившему их дому. Поэтому рассказ о бандитах был встречен с недоверием.

С другой стороны… Папа, отвезя повитуху, купил-таки в городе новые батарейки, и теперь радиоприёмник, возвратившись к жизни, вещал с буфета. И ничего утешительного он не говорил. Война продолжалась, и часть польского населения бежала от германской армии на восток. С другой стороны, оказалось, что уже с ноября идёт ещё одна война – советско-финская. И Советы заняли Западную Украину и Западную Белоруссию, откуда тоже пошла волна беженцев. Кто знает, какие они, эти беженцы, и не пришли ли они уже в эти далёкие леса.

Ответов на эти вопросы ни у кого не было.

По просьбе папы Густа достала из своих книжных запасов карты, и, нависнув над ними, семья пыталась прикинуть, как далеко стоит их хутор от мест, поражённых войной. По картам выглядело, что далеко. Между занятой немцами Польшей и хутором была целая Литва и большая часть Латвии. С востока тоже, казалось бы, идти и идти…

Кристап высказался неожиданно: «А может быть, те, кто беженцы, они отнимают дома у тех, кто встречается по дороге. А те, у кого отняли, тоже вынуждены идти и отнимать еду и кров для себя, тогда им не так далеко идти».

Мысль была неожиданной и спокойствия не принесла. Мама, встав из-за стола, отошла к комоду и старательно принялась что-то там перебирать, пытаясь занять свои мысли чем-то более простым, чем мировая политика. Папа же, напротив, завис над картой, изучая её. Загребя в широкую ладонь горсть щепочек, он расположил их на карте и передвигал взад и вперёд, пытаясь понять, как и куда движутся по Европе беженцы, которых согнала с насиженных мест война. Его руки двигались над картой плавными загребающими движениями, а губы шевелились, словно он что-то считал.

Густе же карта перед глазами нужна не была. Положив ладонь на свой круглый живот, где почему-то снова разбушевался её будущий малыш, она думала о Георге. В отличие от них, запрятанных в курземских лесах, он-то как раз и был в центре той самой войны. И с октября от него не было никаких вестей.

Выбившаяся из колеи с появлением малышки, жизнь на хуторе снова наладилась.

Повеселевшая Марта, которую больше не тошнило по утрам, порхала по дому, время от времени давая грудь дочке, едва та принималась кряхтеть и хныкать. Молока, к счастью, хватало, опасался папа зря. К тому же в хлеву стояли три стельных коровы, которым его стараниями хватало запасов сена. И скоро уже должны были появиться на свет телята, а с ними – и молоко, и свежий сыр, и творог.