Лорен Бьюкес - Сияющие

Появляется Рейчел и садится, скрестив ноги, рядом с Кирби. Она одета как официантка – в джинсы и черную футболку, волосы неряшливо убраны в хвост. Ногти на длинных босых ногах накрашены темно-красным, почти черным блестящим лаком. Это явные признаки того, что скоро Рейчел отправится красить волосы, а то сейчас и так в не слишком естественном каштановом видна родная седина.

– Боже мой, сколько барахла. По-моему, лучше все сразу сжечь. – Рейчел достает из кармана папиросную бумагу.

– Не искушай меня, – вопреки собственному желанию несколько язвительно произносит Кирби, но мать, кажется, не обращает внимания. – По-хорошему, так лучше бы вывалить все это на стол и устроить распродажу во дворе.

– Зря ты это затеяла, – вздыхает Рейчел. – Гораздо легче, если вещи упакованы и убраны подальше. – Рейчел отрывает кончик сигареты, смешивает табак с марихуаной и делает самокрутку.

– Мама, ты себя сейчас слышишь?

– Выключи доктора. Тебе не идет. – Рейчел прикуривает и рассеянно протягивает косяк Кирби. – Ой, извини, я забыла.

– Ничего, давай, – Кирби делает затяжку.

И вот в голове становится сладко и слегка рябит, как белый шум работающего фоном телевизора. Белый шум, в котором на самом деле закодированы сигналы ЦРУ, текущие медленной вязкой струйкой. Сама она никогда не разделяла материнского пристрастия к травке. У Кирби от нее развивается паранойя и активизируются аналитические способности. Хотя, с другой стороны, она никогда раньше не курила вместе с матерью. Может, все эти годы она что-то делала неправильно, лишила себя каких-то особых доверительных отношений с Рейчел и не получила специальных знаний, которыми обычно делится мать с дочерью, – например, как плести французские косички и кокетничать с мальчиками.

– Тебя все еще не пускают в редакцию?

– Я на испытательном сроке. Мне дали задание собрать информацию о спортивной жизни университета, а к работе допустят лишь после того, как я сдам все академические задолженности.

– А они заботятся о тебе. Это очень хорошо.

– Да они держат меня за недоразвитую малолетку.

Рейчел вытаскивает из коробки связку карточек от старой настольной игры и елочные украшения, запутавшиеся в ханукальной меноре. По траве рассыпаются ярко окрашенные пластиковые фишки и кружочки.

– Ты знаешь, а ведь у тебя не было бар-мицвы. Хочешь, сейчас организуем?

– Нет, мама. Чего уж теперь.

Кирби с оглушительным звуком сдирает высохший скотч со следующей коробки. Детские книги: доктор Сьюз, стихи Роальда Даля, «Там, где живут чудовища».

– Я хранила их для тебя. Когда у тебя будут дети.

– Это вряд ли.

– Не зарекайся. Я тоже не планировала твое появление. А ты маленькая писала письма отцу. Помнишь?

– Что? – Кирби пытается прорваться сквозь шум в голове. Детство она помнит плохо. Ее память оберегали очень тщательно. Вот и собираешь вещи, чтобы не забыть…

– Естественно, я их выбросила.

– Почему же?

– Не смеши меня. Куда бы я их отправила? Санта-Клаусу?

– Я очень долго думала, что моим отцом был Так Называемый Джон. Ну ты помнишь, Питер Коллиер? Я ведь нашла его.

– Знаю, он мне признался. Чему ты удивляешься? Мы до сих пор поддерживаем связь. Он рассказывал, как в шестнадцать лет ты заявилась к нему с требованием провести тест на отцовство и выплатить алименты.

А вот это Кирби помнит хорошо. Она тогда нашла у матери в мусорной корзине разорванную на мелкие кусочки вырезку из журнала, а сложить два и два было просто. Ведь мать уже несколько дней тряслась в буйно-сопливой истерике и кайфе.

Из статьи следовало, что Питер Коллиер – креативный гений огромного «Чикагского агентства»; последние три десятилетия является автором самых передовых и успешных кампаний и любящим мужем (такая трагедия!) больной жены, страдающей рассеянным склерозом. А также исключительным ублюдком (это мягко говоря), который призраком преследовал ее все детство.

Она позвонила его секретарше и очень низким, самым профессиональным голосом назначила встречу для обсуждения «самого что ни на есть рентабельного проекта» (с формулировкой помог лингвистический анализ статьи) в самом роскошном, по собственному представлению, ресторане.

Увидев, что к нему за столик усаживается девушка-подросток, он сначала растерялся, затем рассердился, а потом развеселился, когда услышал требования Кирби. Они сводились к тому, что он возобновляет отношения с Рейчел, потому что та страдает без него; начинает выплачивать алименты на содержание ребенка и размещает в том же журнале официальное признание своего отцовства внебрачной дочери. Это признание, однако, не приведет к изменению ею своей фамилии, потому что к Мазрачи она привыкла, и та вполне ее устраивает. Он оплатил обед и объяснил, что познакомился с Рейчел, когда Кирби было пять лет. Но ему нравится, как она держится, так что если когда-нибудь ей что-либо понадобится… Она ответила язвительной остротой в духе Мэй Уэст: что-то о рыбе и велосипедах, после чего гордо и победно удалилась. Так, по крайней мере, ей казалось.