Ли Чайлд - Убедительный довод

— Это уже пятый раз, — шепнула мне Коль. — И третья поездка с тех пор, как были закончены работы с оболочкой.

— Пока что все как всегда? — спросил я.

— Абсолютно.

Горовский был занят газетой минут двадцать. Я видел, что он действительно ее читает. Он внимательно изучил все разделы кроме спорта, что показалось мне несколько странным для болельщика «Янкиз». Впрочем, я решил, что болельщику «Янкиз» вряд ли приятно читать о том, как его команду втоптали в грязь «Ориолз».

— Сейчас начнется, — вдруг шепнула мне Коль.

Оглянувшись по сторонам, Горовский вытряхнул из газеты большой пухлый конверт. Дернул левой рукой вверх и наружу, загибая газетную страницу, на которой остановился. И отвлекая внимание тех, кто мог за ним наблюдать, потому что при этом движении конверт упал в мусорный бак, стоявший рядом со скамейкой.

— Очень аккуратно, — заметил я.

— Это точно, — согласилась Коль. — Этот мальчик знает свое дело.

Я кивнул. Горовский держался великолепно. Он встал со скамейки не сразу. Посидел еще минут десять, читая. Наконец не спеша аккуратно сложил газету, встал, подошел к парапету и принялся снова смотреть на яхты. Затем развернулся и направился к машине, держа газету под мышкой.

— А теперь смотри! — воскликнула Коль.

Я увидел, как Горовский достал правой рукой из кармана брюк кусочек мела. Прошел вплотную к фонарному столбу и оставил на нем белую полоску. Уже пятую. Пять недель, пять полосок. Первые четыре уже в разной степени побледнели от времени, соответственно прошедшему сроку. Я проследил в бинокль, как Горовский прошел на стоянку, сел в свою машину и медленно выехал на дорогу. Затем я обернулся и снова сосредоточил внимание на мусорном баке.

— И что будет дальше? — спросил я.

— Совершенно ничего. Я уже дважды наблюдала за этим. Два целых воскресенья. Сюда никто не придет. Ни сейчас, ни ночью.

— Когда из бака заберут мусор?

— Завтра рано утром.

— Быть может, мусорщик является посредником.

Коль покачала головой.

— Я проверяла. Мусоровоз спрессовывает в своем кузове все в один плотный кусок и уезжает прямо на мусороперерабатывающий завод.

— Значит, наши секретные чертежи сгорают на муниципальной помойке?

— Что ж, это достаточно безопасно.

— Быть может, в разгар ночи одна из яхт скрытно подходит к берегу.

— Тогда на ее борту должен находиться человек-невидимка.

— В таком случае, возможно, никого нет, — предположил я. — Возможно, все было обговорено заранее, но связного взяли на чем-то другом. Или он что-то заподозрил и смылся отсюда. Или заболел и умер. Быть может, схема не работает.

— Ты так думаешь?

— Если честно, нет, — признался я.

— И ты намереваешься вынуть кляп изо рта? — спросила Коль.

Я кивнул.

— У меня нет выбора. Возможно, я идиот, но все же не полный. Дело вырвалось из-под контроля.

— Я могу перейти к плану Б?

Я снова кивнул.

— Тащи Горовского к нам и пригрози ему расстрелом. А затем скажи, что если он нам поможет и передаст ложные чертежи, мы проявим к нему снисхождение.

— Будет очень нелегко сделать чертежи убедительными.

— Скажи ему, пусть составит сам, — нахмурился я. — В конце концов, на кону стоит его задница.

— И жизнь его детей.

— Все это составная часть родительского счастья. Это заставит Горовского пошевелить мозгами.

Некоторое время Коль молчала. Затем сказала:

— Ты по-прежнему хочешь танцевать?

— Здесь?

— До дома далеко. Нас тут никто не знает.

— Хорошо, — согласился я.

Затем мы пришли к выводу, что для танцев еще слишком рано, поэтому выпили по паре кружек пива и стали ждать вечера. В баре, куда мы зашли, было темно и тесно. Повсюду дерево и кирпич. Очень милое местечко. В нем был музыкальный автомат. Мы с Коль долго стояли друг рядом с другом, склонившись над ним, и выбирали первую мелодию. У нас завязался оживленный спор. Постепенно этот вопрос приобрел огромное значение. Я пытался разбираться в предложениях Коль, анализируя темп. Мы будем обниматься? Она предлагает такой танец? Или речь идет о независимых обособленных прыжках? В конце концов мы пришли к выводу, что разрешить наш конфликт сможет только Организация Объединенных Наций, поэтому, бросив в автомат монетку, закрыли глаза и ткнули кнопку наугад. Мы попали в «Шоколадку» «Роллинг Стоунз». Замечательная композиция. Мне она всегда очень нравилась. И Коль, как оказалось, танцевала весьма неплохо. А вот я был ужасен.

Затем, запыхавшиеся, мы снова сели за столик и заказали еще пива. И вдруг до меня дошло, что сделал Горовский.