Джон Локк - Время от времени

— Рейчел, послушай меня. Тут был флакончик, который я велел тебе ни в коем случае не трогать. Это один из смертоноснейших ядов на свете. — Я тряхнул ее снова. — Рейчел! — И влепил ей пощечину.

Веки ее приоткрылись, а губы изогнулись в кривой усмешке, и она заговорила певучим голоском:

— Ты сказал, что он покушается на твою жизнь.

— Что?!

— Он обожал Красное Питье, — поведала моя подружка.

— Ты отравила Д’Оги?

Она хихикнула, будто во сне:

— Д’Оги сказал, что за Красное Питье умереть не жалко! — И снова впала в забытье.

Я зажал ей ноздри и держал их, пока она не начала задыхаться. После этого я прокричал ее имя, и Рейчел, поперхнувшись, тряхнула головой.

— Оставь меня в покое! — пробормотала она, вяло отмахиваясь от меня.

— Кто он такой? — продолжил я кричать на нее.

— А?

— Кем был Д’Оги?

— А? О… Не знаю.

— Почему он хотел меня убить?

— Не зна-а-а-аю!

— Он рассказывал что-нибудь о себе?

— А?

Тряхнув женщину снова, я повторил последний вопрос. Она попыталась ударить меня.

— Рейчел, я серьезно. Говори, что он сказал, — потребовал я страшным голосом.

— Только то, что его назвали в честь отца и лучшего друга отца.

— Его отца звали Оги?

— Нет. Огастес.

Мне будто дыру в груди пробили.

— Не знаю, что значит «Д», — пробормотала тем временем Рейчел.

Комната будто закружилась вокруг меня. Я снова подоткнул одеяло своей подруге и позволил ей погрузиться в сон. Больше расспрашивать ее мне не требовалось. Я в точности знал, кто такой этот пацан, хотя до этой секунды даже не подозревал о его существовании. Д’Оги был назван в честь отца Огастеса и лучшего друга отца — Донована Крида.

Донован и Огастес — Д’Оги.

Огастес Куинн был моим лучшим другом больше пятнадцати лет. Мы вместе убивали, вместе работали и защищали нашу страну. Он был просто монстром, родившимся с редкой болезнью, исковеркавшей ему голову и черты лица. Около четырех лет назад Огастес влюбился в молодую мошенницу по имени Элисон, которую я завербовал работать на мое агентство в нацбезопасности. Примерно в то же время меня постигла медицинская проблема, повергшая меня на три года в кому. Когда я оклемался, то узнал, что Огастес похитил Элисон и держит ее в бетонной камере на своем складе в Филадельфии. Это долгая история, но чтобы спасти Элисон, мне пришлось прикончить лучшего друга.

Блин.

Огастес не говорил, что у него есть сын.

Жизнь порой — чистейшее безумие, знаете ли.

Ух ты!

А, ладно, насрать…

В смысле, теперь-то уж ничего не попишешь, верно?

Разве что дописать эту главу своей жизни, закрыть ее и двигаться дальше.

Земля вокруг церкви была ровной, и этот участок тесно обступали сосны. Храм высотой в два этажа был построен целиком из слюдяного песчаника, кроме красной гофрированной металлической кровли, деревянной двери и окон. Перед церковью была паперть, мощенная сланцем, футов двадцать шириной и двенадцать длиной. Справа от церковного здания было две колонны из песчаника, возвышавшиеся футов на пятнадцать, а сверху их связывало известняковое навершие. В паре дюймов под этим навершием на деревянной балке висел старинный чугунный колокол. Веревка от языка колокола была достаточно длинной, чтобы свисать до земли, но ее привязали к крепежной утке, чтобы до нее не дотянулись дети.

Мы припарковали машину Бет на гравийной площадке с левой стороны, и под этим углом я увидел деревянный балкончик на небольшом щипце [14] Верхняя часть торцевой стены здания, ограниченная двумя скатами крыши и не отделенная снизу карнизом. . Прежде чем выйти из машины, миссис Дэниелс очень ласково положила ладонь мне на запястье. Я поглядел на ее руку, а потом поднял глаза к ее лицу. Мгновение она не отводила взгляда, но затем закрыла глаза. Наклонившись, я легонько поцеловал ее в губы, однако она не ответила на поцелуй.

Я поцеловал ее снова, и на этот раз Бет открыла глаза и поцелуй получился взаимным. Я начал придвигаться ближе, жаждая продолжения, но она проронила:

— Еще не время.

— Ты уверена? — спросил я. — Потому что мне кажется, что как раз самое наше время.

Улыбнувшись, женщина сняла ладонь с моего запястья и приложила ее к моему лицу. Я еще ни разу не чувствовал такого прилива энергии от человеческого прикосновения, даже от Кэтлин Чепмен, на которой едва не женился.

— Нам это уготовано, и это случится, — пообещала Бет, — но пока еще не наше время.