Надежда Лиманская: Бездна смотрит на тебя

На душе было скверно. Из головы не выходил беспомощный гордый старик. А то, что поведал, не давало покоя, будоражило воображение. И всё же, немного пугающий слоган заставил усмехнуться. Саломея внезапно почувствовала жажду. И тут, справа от трассы, заметила торговый павильон. Он работал круглосуточно, об этом вещала круглая красно — белая вывеска на плоской крыше — «24».

— Бутылку минеральной! Без газа! — обратилась к улыбчивой женщине. Одновременно услышала со стороны, где тусовались трое молодых людей:

— Да знаю я, эту красавицу! — Саломея оглянулась.

К выходу направилась стройная длинноногая девушка. Даже со спины выглядела как модель, сошедшая с глянцевой обложки журнала.

— Её Мишка, из нашего дома, бычара такой, весь из себя, трахает! — Парень осклабился, поднёс банку пива ко рту.

Девушка остановилась. Длинные, светло-русые, блестящие волосы веером взмыли в такт поворота, неожиданно, растянув губы в ироничной улыбке, коротко спросила:

— Тоже хочешь?

— Хочу! — заржал грубиян.

— Ну, так приходи часам к двенадцати, он и тебя трахнет!

Парень застыл. Двое его друзей, немного постояв, прыснули, схватились за животы, даже присели от смеха. Стеклянная дверь захлопнулась, оставляя по другую сторону ту, что в карман за словом не лезла. Саломея усмехнулась. «Отчаянная!». И сама поспешила к выходу. За спиной раздалось:

— Ну, ничё себе! — опомнился хам, — во, тёлка! Рамсы попутала!

— Заткнись! — беззлобно подал голос кто-то из компании, — нормальная девчонка! Сам напросился!

Молодые люди не были похожи на выходцев из неблагополучных семей. Однако, если есть деньги, как она считала, нет необходимости заглядывать сюда, в такое время за пивом! Заметила перед входом припаркованный белый «Феррари» с открытым верхом. Вероятно, автомобиль принадлежал одному из компании. Саломея догадалась, — тому самому грубияну! Незадолго, перед тем, как въехать в район ветхих, отживших беспокойный век, пятиэтажек, увидела слева от трассы несколько жилых домов. «Европейская» дорога, что вела к ним, шлагбаум, будка с охраной, архитектурный стиль застройки, — всё говорило за себя, — дома элитные. Молодые люди, видимо, проживали там, и были частью этой среды, — нашей современной, что причудливо сочетает дремучую дикость с внешним лоском, варварство с видимостью просвещения.

Надежда Лиманская. Бездна смотрит на тебя.

Незримая граница между людьми. Благополучие, высокое материальное положение. Часто, связанное с ним, — стяжательство, нажива, беззаконие.

Всего пятьсот метров вперёд. И — нищета, бесправие. Верные спутники — безысходность, депрессия, алкоголизм. «Зелёный» квартал.

Пятьсот метров. Граница между белым и чёрным, — пропасть, бездна…

Бездна. Она поймала себя на мысли, — думает о тех снимках.

Россия. Сибирь. 1947 год.

Натужно урча мотором, машина остановилась у одноэтажного, деревянного с обледенелыми окнами, строения. Районное отделение милиции.

В груди его до сих пор всё клокотало. Ну, как? Как так? Он, Захар, попался как последний, желторотый пацан? Подёргал связанными за спиной кистями рук. Не слушались. Онемели от холода.

— Вперёд! — Конвоир, тыча прикладом автомата в спину, открыл дверь ногой. Из помещения повалил пар. Вошли в узкий коридор. По обеим сторонам несколько дверей. Деревянные, некрашеные. Запертые кабинеты. Кажется, опять фортуна улыбнулась ему. Посмотрим!

— Стоять! — Захар остановился, стал ждать.

— Сюда давай! — Овчинный полушубок в очередной раз смягчил удар в спину.

— Ну?! Что, сволочь? Допрыгался?!

Встретил следователь-майор, развалившись на стуле. Маленькие глазки на красном обрюзгшем лице смотрят враждебно и насмешливо. Металлические пуговицы едва сдерживают растянутый китель на пухлом животе. Плеснул водки в гранёный стакан, из бутылки, взятой под столом. Захар дёрнул широким плечом. Конвоир подскочил, вскинул автомат наизготовку.

— Ничего! — воскликнул самодовольно майор, махнув небрежно рукой. Вышел из — за стола. Подошёл к Захару, стрельнул глазками, вскинув красное лицо. — Куда он денется?! — Сунул руки в карманы. Взглянул снизу вверх. — Убить тебя мало!

Вернулся за письменный стол. — Вон, сколько всего! — Резко дёрнул за картон уголовного дела. — И что прикажешь, жучара, с тобой делать?! — Задумчиво. — Может в расход пустить? При попытке к бегству?

Сурово взглянул. — Что ж ты, мерзавец, столько душ невинных загубил? Детей? Я б тебя вот этими руками! — Сжал пухлые пальцы в кулак. Отошёл. Небрежно кивнул на табурет. — Присаживайся! Разбираться будем! — перебросил несколько листов в папке. — Каяться будешь? — Сокрушённо махнул рукой. — Да, какой там… Вышка тебе светит!