— Тебе премию дадут, — сказал в один из своих приходов Михай, чуть не опрокинувший капельницу с кавинтоном.
Ага, премию. О премии Сергей уже и не думал, как не думают о втором месте обладатели третьего, взлетевшие прямиком на верхнюю ступеньку пьедестала.
О другом размышлял Сергей. О кабинете полковника Волосатого, в который войдет без стука, не обращая внимания на вскочившую в панике секретаршу. О том, как будет молчать, открыв рот, полковник, озадаченный выбором. Или пятьдесят, нет сто тысяч долларов, дипломатический паспорт с фотографией Сергея, но вымышленным именем, билет на ближайший рейс до Франкфурта, нет лучше до Амстердама. Или же — вот он, номер сейфа в швейцарском банке, который в случае моей внезапной смерти… Да что там смерти, — стоит мне в течение недели не подтвердить пароль… Догадываетесь, что дальше? Да–да, копии моих признаний разлетятся по указанным мною же адресам. В Вашингтон пост, Дейли Телеграф, Известия и Молдавские ведомости. Соображаете, полковник? Громче, не слышу!
Ага, ответит полковник и, чуть подумав, пустит пулю в лоб.
Сергею, конечно.
Сейф в швейцарском банке? Рассказывай, домнул Платон это кому–то на том свете, а пока получай для верности еще две пули: в шею и в диафрагму.
Вариант с шантажом не годился, не просчитывался даже на уровне дешевого детектива. В лучшем случае Сергея бы хладнокровно уволили, и теперь уже бывшие коллеги в один голос и в любой момент подтвердили бы его пагубную, ставшую системой, страсть к алкоголю, многочисленные прогулы и выговоры, документальные свидетельства которых непременно представили бы любопытствующим. В худшем — отравили бы, и полковник Волосатый трагическим голосом разоблачал бы происки убийц, засланных оппозиционными силами. Внутреннее расследование непременно выявило бы нескольких таких, особо подсиживающих Волосатого «оборотней», а при определенном стечении обстоятельств, под подозрения мог попасть и министр транспорта.
Выписавшись на десятый день, Сергей вернулся домой абсолютно трезвомыслящим человеком. Похоже, капельницы, уколы и таблетки избавили его не только от головокружений и раскалывающих череп болей, но и вымели из головы иллюзии и мечты.
Он сел за компьютер и начал печатать заявление, текст которого продумал еще в больнице. Оставалось получить зарплату, гребанную премию и, кто знает, возможно, выслушать еще одну благодарность в кабинете полковника Волосатого.
А еще — уволиться.
13
Всех пассажиров Сергей Платон подразделял на три категории. Точнее, на три цвета: красный, желтый и зеленый. Последним он явно симпатизировал, и если бы не требования лицемерного нейтралитета, уравнивающего всех пассажиров дурацкой фразой «клиент всегда прав», наиболее явных «зеленых» Сергей готов был расцеловать. С ними можно было заговаривать о чем угодно, и они услужливо включались в беседу, охотно развеивая одиночество таксиста, или угрюмо молчать, и они старались даже дышать потише, чтобы не расстраивать и без того озабоченного водителя. А главное — безропотно уплатив названную сумму, они быстро исчезали и уже потом, отправляясь на следующий заказ, Сергей умиленно вздыхал и закатывая глаза на обшивку потолка, умолял, чтобы следующий пассажир был хотя бы не хуже.
С «желтыми» нужно было быть настороже, но доставляемые ими неприятности еще не были бедами, по части которых специализировались «красные». Обычно «желтые» выдавали себя за «зеленых», пока не наступало время расплачиваться. Тогда они выпучивали глаза, решительно говорили «так!» и требовали немедленно связаться с диспетчером. Впрочем, к номерам «желтым» Сергей был заранее готов — в конце концов, это он накручивал сумму за проезд и если пассажир заранее не уточнял ее у диспетчера, он так и откладывался в воображаемой картотеке Сергея — «зеленым» и безобидным, пассажиром мечтой.
А вот «красные»… Эти воплощали в себе все худшее, чем наградил Всевышний особую человеческую расу — пассажиров такси. До поры до времени они, подобно «желтым», маскировались «зелеными», чтобы, усыпив водителя — не в буквальном, упаси Боже, смысле — заставить его жалеть о том, что он живет на этом гребаном свете, ну или по крайней мере, что судьба забросила его в таксопарк.
Но даже со всеми ужимками «желтых» и «зеленых», со всеми их улыбками и игрой в хороших парней и славных девчонок, Сергей все равно безошибочно их распознавал. Вот это «желтые», а это — «красные», безошибочно думал он, хотя все они, ну разве за исключением студентов–арабов и одного китайского бизнесмена, были бледнолицыми. Вот только какого цвета пассажир, Сергей мог разглядеть, когда пассажир уже покидал салон и можно было окончательно подбить итоги. Пять леев чаевых, мигрень, или желание бежать куда–нибудь, бросив прямо здесь, выпроводив очередного «красного» недоноска, этот гребаный тарантас, фиолетовый с зелеными квадратиками на оранжевом фонаре на крыше «Фиат», уехать из города, из этой страны ко всем собачьим или чьим там еще чертям.
Читать дальше