Чарльз Камминг - Холоднее войны

– Это кто так считает?

– Кодак. Она сама сказала ему в ту ночь, когда они пришли вместе в Rembrandt Hotel. И еще – что Келл для нее слишком старый. Ему где-то сорок три – сорок четыре. А ей только тридцать, и она не хочет связывать себя отношениями с мужчиной, за которого никогда не выйдет замуж. Сейчас она в Стамбуле. Собирается поужинать с Кодаком. И он думает, что ей нравится.

– И кому вы верите?

– Вопрос не в том, кому я верю, – сказал Минасян и махнул официанту, чтобы тот принес счет. – Вопрос в том, что нам скажут разведданные.

Как только самолет рейса British Airlines приземлился в Стамбуле, Райан Клекнер включил свой «блэкберри». За тридцать секунд он успел получить сообщение от матери, загрузить несколько связанных с работой имейлов – с трех разных почтовых аккаунтов – и послать сообщение Рэйчел Уоллингер. В нем говорилось, как ему не терпится увидеть ее завтра вечером. Время было уже за полночь, поэтому Клекнер не удивился, что Рэйчел не ответила.

Он сидел у окна по правому борту, прямо над крылом. Как только замолчали двигатели, пассажиры, как обычно, вскочили, чтобы достать с полок свой багаж. Клекнер был вынужден оставаться на своем месте, пока другие пассажиры, сидевшие за ним, вместе со своими сумками столпились в проходе. Стюардесса объявила по-английски и по-турецки, что придется немного подождать, прежде чем откроют двери.

Через некоторое время ему все же удалось встать, пробраться в проход и втиснуться в очередь. С полки у левого борта он достал свой черный чемодан на колесиках и поставил его на освободившееся сиденье. Клекнер устало вздохнул и оглядел толпу измотанных, нетерпеливых людей, которые мечтали поскорее выбраться наружу.

Он всегда ненавидел толпу. Пустые глаза, лишенные эмоций лица. Вечно мрачные женщины, которые позволили себе безобразно расплыться. Дети, с визгом требующие еды и игрушек. Ему очень хотелось растолкать их всех и встать так, чтобы никого не видеть. С детства он был уверен в собственном превосходстве, в том, что его выдающиеся физические и интеллектуальные качества ставят его гораздо выше обычных людей. Если он и обладал недостатками в общепринятом смысле – тщеславием, надменностью, неспособностью к состраданию, – то в его собственных глазах они были скорее достоинствами. К тому же их можно было легко скрыть. Клекнер всегда мгновенно завоевывал доверие незнакомых людей; он умел это делать задолго до того, как его стали учить этому специально. Притворяться и в то же время видеть людей насквозь, понимать интуитивно и просчитывать логически мотивы поведения коллег и друзей – этими свойствами характера он, кажется, обладал с рождения. Случались дни, когда ему даже хотелось, чтобы кто-нибудь понял его истинную сущность, чтобы хоть у кого-то хватило ума его «раскрыть». Но этого так и не произошло.

Он обернулся и осмотрел салон. В воздухе стояла вонь трехчасового полета. Слишком много людей. И все напирают, все его теснят.

Клекнер пригляделся внимательнее. Вроде бы знакомое лицо. Женщина около двадцати семи – двадцати девяти, с темными волосами, стояла всего метрах в трех от него. Она путешествовала одна и сейчас старательно отводила от него взгляд, будто ей не было до него никакого дела.

Он видел ее раньше. Он помнил эти глаза – немного косые, чуть расфокусированные. И зубы. У нее были скобки на зубах. Где же он мог ее видеть? В баре Bleu? На деловой встрече в Стамбуле? На вечеринке?

Только когда она прошла вперед, кивнула пилоту, улыбнулась стюардессам, он вдруг точно вспомнил, где с ней встречался. И это было словно удар в солнечное сплетение – у него перехватило дыхание.

Отдел парфюмерии. Затем, час спустя, повторяющееся лицо – на юго-восточном углу здания. Клекнер отметил ее профиль, но решил, что это совпадение. Он стряхивал хвост перед встречей со своим агентом.

Harrods.

В дело были брошены восемнадцать сотрудников – ни много ни мало – в Лондоне, Киеве и Москве. Десять из них изучали цифровой «след», оставленный Рэйчел Уоллингер, восемь занимались Келлом. Проработав всю ночь пятницы напролет, Служба внешней разведки получила и перевела 362 имейла и 764 текстовых сообщения, которые отправили друг другу Келл и Уоллингер.

Все, что Кодак сообщил Минасяну, было подтверждено доказательствами. Поиск велся по ключевым словам «Амелия», «Левен», «авиакатастрофа», «Хиос», «Сесилия», «Шандор», «смерть», «убийство», «несчастный случай», «крот», «МИ-6», «Райан», «Клекнер». Если одно из этих слов присутствовало в тексте, он тут же пересылался Минасяну, который вернулся в Киев через Франкфурт в пятницу вечером. Ни в каком из писем или СМС аналитики не нашли даже намека, что МИ-6 интересовалась Клекнером. Отношения Келла и Рэйчел выглядели вполне искренними, так же как и ее работа в лондонском издательстве и ее переписка с друзьями, в которой она рассказывала о своих запутанных чувствах к Келлу и растущей симпатии к Клекнеру.