Татьяна Латукова - Ведьма в лесу. Ведьма 1.0

– Ты не знаешь?

– Наверное, нет. Что я должна знать?

Брат отвел от меня взгляд и уставился в какую-то интересную точку на откосе окна. Я молча ждала. Он вздохнул и тихо признался:

– Говорят, что ее смерть не была несчастным случаем, что мама покончила с собой.

Я попыталась представить слетающий с дороги автомобиль, но образ ускользнул, хотя осталось смутное ощущение неправильности. Я не поверила словам брата. Потому что он ошибался? Или потому, что я не хотела в это верить?

– Акела, я хотела поговорить с тобой о маме. И я не собираюсь сводить счеты с жизнью, если ты вдруг предположил, что это единственная причина моего интереса.

– Я глупо себя веду, да? У меня какое-то дурное предчувствие…

– А ты женись на Изабелле. Она тебе по утрам будет про Вангу рассказывать, в обед гороскоп на завтра зачитывать, а вечером вы будете обсуждать новые явления апостолов на святых местах. Вот тогда от предчувствий и топором не отмахаешься.

Акела снова стиснул мои плечи руками:

– Черт с ней, с Беллой, обещай, что в случае чего позовешь меня на помощь.

– Да, братик, всенепременно.

Только в качестве самой последней надежды, когда ничего другого не останется.

В субботу у нас получилась импровизированная вечеринка. Кроме нас с Кириллом в маленькую квартирку набились еще и Акела с Изабеллой, Мигель с симпатичной подружкой Анютой, а также пара приятелей Кирилла по редакции.

Посиделки были веселыми, но для меня утомительными. Слишком много пустых разговоров и попыток произвести впечатление. Формально я была хозяйкой вечера, но я переложила свои обязанности по обслуживанию гостей на милую Анюту, хотя и испытывала легкие укоры совести, наблюдая за тем, как она время от времени носится на кухню. Акела с Мигелем затеяли вечный спор военного и пацифиста, Изабелла кокетничала с редакционными деятелями, Кирилл немногословно, но веско подводил итоги тех или иных обсуждений. Мне же спустя час-полтора уже хотелось выбраться прочь из душной атмосферы всеобщего братства и любви.

Скуку и легкое уныние сняло как рукой, когда я вдруг заметила быстрый, но пристальный взгляд, которым синие сапфиры брата одарили Анютку. Застенчиво взлетевшие ресницы приоткрыли лукавые светло-карие глаза девушки и тут же спрятали их вновь. Странная компания. Маленький перекресток времени и пространства. И узелок в плетении Мойр, связавший две ниточки воедино. Ни Изабелла, ни Мигель еще не догадываются, что два неровных дыхания только что попали в такт. Я присмотрелась к открытому лицу Анютки. Простая, веселая, милая – никаких экзальтаций и разыгрываемых страстей. Может, Акеле это и нужно для счастья?

Я представила себе один из скверов Питера. Красивого мужчину, так уставшего от внимания претенциозных и светских женщин, и веселую девушку, которой не так уж важна его красота, она влюблена не в красоту, а в хорошего парня. Он кружит ее на руках, а она доверчиво прижимается к нему упругой грудью.

Замечтавшись и увлекшись разглядыванием фигуры новой знакомой, я не сразу заметила, что расстановка фигур изменилась в результате рокировки. Теперь Акела громил двух журналистов на пару с Мигелем, Анюта скромно сидела рядом со своим кавалером, а Изабелла что-то втирала Кириллу. Ее прямо распирало от эмоций, Кирилл явно произвел на нее самое лучшее впечатление…

Надо признаться, раньше я понятия не имела о том, что такое ревность. Теперь, видимо, моя психика решила компенсировать это недопонимание за все прошедшие годы. Так сказать, доставить товар оптом.

Дура патлатая, что ты ему глазки строишь? Думаешь, ему твои ужимки интересны? Бестолковая дрянь, придвинулась вплотную, бедро к бедру. Ты ему не нужна, ротозейка. Так тебе и надо, чтобы Акелу у тебя из-под носа увели. Но моего Кирилла ты взамен не получишь, я тебя в порошок сотру, гадина… Изуродую, что мама родная не узнает… И руки, что ты распустила, повыламываю…

Словно в тумане я вышла на кухню и прижалась лбом к холодному окну. Нужно взять себя в руки, нужно успокоиться, включить мозги. Ничего же не произошло. Все сидят, разговаривают. Изабелла просто сидит рядом с Кириллом. Внутри снова вздыбилась волна злости.

Акела подошел сзади и положил руки мне на плечи. Наваждение схлынуло.

– Мне не померещилось, Ритка? Ты ревнуешь. Ты, правда, влюбилась в журналиста по уши. Никогда не видел тебя такой.

Я резко развернулась и попыталась задеть его словами: