Кирилл Берендеев - Отряд Нандо Бругейры

– Ты знал его? – удивленно пробормотал Бругейра, резко подняв лампу на уровень глаз, будто проверяя реакцию Арндта. Немец выдержал пристальный взгляд командира – как он делал это десятки раз и прежде.

– Он к вам от нас пришел. Его батальон расформировали после сражения, кого-то отправили в первый, кого-то в ваш, в вашу бригаду. Очень большие потери.

– Это я помню, – нервно произнес Нандо. – Дальше про Жоана что? Ты хорошо его знал?

– Нет, шапочное знакомство, я же говорю. Так получилось, что наши позиции рядом оказались. Вот и переговаривались в окопах, в минуты затишья.

– Странно, что ты с кем-то переговаривался, – вдруг произнес Чавито. Нандо шикнул на него. Короткая пауза.

– Солер любил рассказывать о Барселоне. Когда я сюда попал, будто ходил по знакомому городу, больше того, у меня появилось что-то вроде ложной памяти.

– Дежа вю, – подсказал студент. Айгнер кивнул.

– Наверное. Я ходил по разгромленному, опустевшему городу и словно узнавал в нем тот, который покинул Жоан два года назад. Мне особенно запомнился рассказ о Цитадели. Солер был парнем простым, вот и рассказ вышел недолгим и назидательным. Он любил рассказы со смыслом.

Арндт замолчал, молчали и все остальные, столпившись вокруг лампы, которую Нандо, отведя глаза, так и не стал опускать. Точно он, этот светильник, оказался единственным источником тепла и света во всем городе, точно солнце ушло со своего пути, скрылось, а на землю опустилась вековечная тьма.

– Что он говорил о Цитадели? – не выдержал Чавито.

– Рассказывал почему и как она появилась. Но прежде, что Барселона, как и Рим, лежит на холмах: Кармель, Пучет, Ровира, Пейра… простите, дальше не помню.

– У нас их пять, еще Монтерольс. Но в качестве компенсации, две горы: Монжуик и Тибидабо.

– Да, Монжуик, ведь там Цитадель и расположена. Построена во время войн за Испанское наследство, а позднее, после восстания каталонцев, стала напоминанием жителям города о власти короны. Жоан рассказывал, что тогдашние инженеры разровняли несколько городских кварталов, чтоб укрепить крепость, и возвести дополнительные башни, орудия с которых могли, в случае необходимости, обстреливать весь город от порта до прилегающих к горе районов. Но я наверное, говорю известное.

– Не всем, – покачал головой Пистолеро. – Я не знал об этом, думал просто крепость. Тем более, пушки никто не убирал.

– А потому, что правительство Второй республики тоже не собиралось отдавать Каталонии хотя бы кроху свободы. На автономию она ж не пошла. Вот баскам можно, а нам – выкусите, – тут же встрял Рафа. – Пушки до сих пор на город смотрят, не знаю, можно ими пользоваться или нет, хотя наверное, можно. Только пользоваться будут другие, те, кто сейчас на Монжуике.

– Судя по отсутствию пальбы – неработающие, – сухо заметил Ланда, пропустив мимо ушей слова о баскской вольнице. – Что еще говорил Жоан?

– Про Цитадель? Вот как пример непорядочности республики и приводил. Да, сравнивал Страну басков и Каталонию, вспоминал историю и рассказывал о мятеже. Вскользь, но с вызовом.

– Я же говорил, червоточина, – всколыхнулся Чавито.

– После битвы он как пропал. Потом только я узнал, что Солер расстрелян. Причем, кем-то из своих. Я не знаю…

– Что значит, из своих? Понятно, что раз попал в список… – произнес Нандо, но Арндт его перебил, кажется, первый раз за все время.

– Нет, я не о том. Он никогда не был троцкистом, сторонником мятежа, больше того, понимая положение города, он не мог признать, что мятеж был обелен. Оправдывал лишь старания людей заявить о себе. Но ненасильственным путем. Странно, что так сильно презирая насилие, он все же счел возможным записаться в добровольцы.

– Я же говорю… – Чавес умолк сам.

– А убили его свои, – продолжил Айгнер. – Из отряда. Я не знаю, кто, слышал разговор. Может, кто-то из политработников.

– Они подобными не занимаются, – возразил Бругейра. – Обычно требуют от интернационалистов или молодых солдат, пройти крещение кровью, – он поморщился. – Вот это решение меня давило с момента восстания. Как же можно так расправляться. Да еще передоверяя.

– Значит, можно, – холодно произнес Рафа. – Иначе погиб бы кто-то другой. Вариантов немного. Либо ты, либо тебя.

– Не понял? – повернулся к нему Бругейра. Рафа куснул губу.

– А что тут непонятного. Либо я, либо Солер. Вернее…, – каталонец помолчал немного, но затем продолжал. – Я оказался потенциальным предателем. Есть такая вакансия у комиссаров. Нандо, ты должен знать.