Александр Свистунов - Тьма веков

– Вы поставляете ему сандаловые свечи?

– Да.

– Вы занимаетесь импортом товаров из Индии их торговлей только в Линце?

– Пара вопросов разве не закончилась на предыдущем? – Арльт перевел взгляд на побледневшего Эйхмана, который, по-видимому, весьма подобострастно относился к своему наставнику, о котором, почему-то, Шмитц никогда не имел чести слышать. Обменявшись с унтерштурмфюрером многозначительными взглядами, Арльт вновь уставился сквозь Шмитца и сказал:

– Я коллекционирую предметы восточной культуры. И продаю их. Сандаловые свечи и прочие ритуальные принадлежности являются второстепенным грузом, который я заказываю в Калькутте.

«Калькутта!» – осенило Шмитца, – «Клеймо на английском языке! Английская колония! Ого, да это всё неспроста!»

– Где вы храните сандаловые свечи?

– Склад индийских товаров находится в амбаре, за домом, со стороны Форстен-штрассе.

– Что вы знаете о юноше с разумом младенца и клеймом с английской надписью за левым ухом?

Арльт вздрогнул. Шмитц мог поклясться, что высокомерный старик не ожидал этого вопроса, и на секунду его маска безразличия слетела с лица. Прозрачные глаза забегали из стороны в сторону, а уголок рта нервно задергался. Криминаль-инспектор глянул на Эйхмана и понял, что для того вопрос был не меньшей неожиданностью. Более того, они вновь, уже взволнованно, переглянулись. Однако эффект неожиданности действовал всего мгновение.

– Что за бред вы несете? – чеканя каждое слово, переспросил Арльт. Затем он повернулся к Эйхману и добавил:

– Кажется, я дал ответов больше, чем обещал.

И, не прощаясь, вернулся в дом. Шмитц не рискнул его останавливать. Не желая ждать, пока зловещая пауза между ним и Эйхманом затянется, он спросил, не мог ли тот отвезти его обратно в Линц.

– Что за черт, Шмитц?! Что это был за бред про голого мальчика с мозгами ребенка?! – вместо ответа вспылил вдруг унтерштурмфюрер.

– Разве не за этим вы пробили мне колеса?

– Нет, черт возьми! Ты на днях депортировал в Аргентину чертова еврея с Леденштрассе!

– Шонберга? – настала очередь удивляться Шмитца, – А он тут причем?

– Да… – Эйхман открыл было рот, но спохватился и неопределенно махнул рукой, – Если ты не имеешь понятия, причем тут Шонберг, то и слава Богу. Поверить не могу. И это всё, что ты хотел узнать у Арльта? Серьезно?

– Честное слово, Адольф, – ответил Шмитц и рассказал унтерштурмфюреру всё, что знал сам, и каким образом он додумался поехать в поместье Штайнервег, принадлежавшее Арльту. Целую минуту Эйхман потратил на переваривание полученной информации, после чего озадаченно крякнул, почесал в затылке и кивнул на машину.

– Садись. Отвезу тебя в Линц.

– Серьезно? Адольф. Давай хотя бы заглянем в этот его амбар. Дело явно нечисто. Он испугался. Я следователь, я изучал психологию допроса на юрфаке дрезденского технологического.

– Садись в машину, Густав. Живо.

Опечаленный Шмитц, занял своё место. Эйхман прыгнул за руль, сдал назад, развернулся на месте, заставив покрышки визжать на каменной площадке перед особняком, и помчал автомобиль к Гроссабмергу. Однако, не доезжая до основной дороги, он завернул вправо, прямо в высокую пожелтевшую траву, и заглушил мотор.

– Идем, посмотрим, что там у него в амбаре, – проворчал Эйхман в ответ на немой вопрос Шмитца. Тот послушно кивнул и последовал за человеком, в котором никогда бы не смог заподозрить потенциального напарника.

Сотрудники двух разных ведомств, отвечавших за политическую безопасность рейха, пробирались по территории поместья Арльта сквозь густую траву по полю, которое давно никто не возделывал, что, как подумал Шмитц, для фермера было как-то странно. Пригнувшись, они миновали целый километр поля незамеченными и скоро оказались под стенами высокого деревянного амбара с крутой крышей, покрытой листами металла. Эйхман выглянул из-за угла и тут же юркнул обратно, прижав палец к губам.

– Два охранника, – прошептал он Густаву и показал пальцем назад, – Обойдем с другой стороны. Может, есть еще вход.

Амбар оказался, на удивление длинным. К тому же, в одном месте доски рассохлись и отошли в сторону, обнажив кирпичную кладку, из которой в действительности была сложена стена. С недоверием потрогав кирпичи, Эйхман округлил глаза и молча двинулся дальше.

– Ничего, – грустно констатировал он, когда они обошли амбар кругом и вышли к главному входу с другой стороны. Охранники также никуда не делись. Вдобавок, начинало темнеть, и по всему поместью зажглись мощные электрические лампы, что для этой сельской местности было нехарактерно.