Александр Романовский - Тьма – посвящённым

Дверь, плотоядно чавкнув, закрылась за спиной Леонарда.

Альбинос, как ему мнилось, был готов ко всему, но, как обыкновенно это выходит, оказался более чем обескуражен. К собственному удивлению, он очутился в самой что ни есть темнице сырой: грубые каменные стены – отнюдь не муляж; на ощупь такие же твердые, холодные и каменные, как и на вид, – неровный пол, еще более неровный потолок, под коим болтались те самые раритетные светильники (еще немного, переборщи бы Вурдалаки с натурализмом, и оные лампы коптили бы керосин), что демонстрируют в фильмах о забытых рудниках.

Данный, к прискорбию мрачный интерьер изобиловал черными, серыми и коричневыми тонами (-полу), а также блуждающими тенями, рассыпанными вокруг в великом множестве. Ничто, ни один клочок белизны не напоминал о диком пиршестве «hi-tech», оставшемся в каком-то шаге от порога, о сложных приборах, компьютерах, белых панелях и лампах дневного света.

Не будь Краулер столь прагматичным и корыстолюбивым вампиром, пребывающем в рабстве прогресса и материальных благ, а потому не особо склонным к беспочвенным домыслам, то оный сибарит бы непременно заподозрил, что машина времени все же существует. Более того, она вмонтирована в дверной проем, и – еще более того!.. – Лео совершил путешествие во времени, перенесясь прямиком в средневековые дебри, ничуть о том не догадываясь.

На стене висела изъетая червями и энтропией дощечка, которой кто-то наспех придал форму указательной стрелки. Надпись, сделанная на ней же, гласила: «Узник». Глаза Лео автоматически пошарили в поиске других указателей, как то – «Тигры», «Львы», «Обезьяны», но («здесь вадица только узник»), чуть ниже, нашел лишь застекленную рамку с неким текстом, озаглавленным весьма незатейливо: «Памятка посетителя (с абзаца), или правила пользования данным узилищем». Оставалось удивляться, отчего же, в традиции с интерьером, ее не выбили прямо в камне, на манер Флинтстоунов.

Будучи не только прагматичным, но и осторожным вампиром (в том, что касалось средневековых темниц, где не знаешь, каких сюрпризов ожидать от каждого нового шага), альбинос скрупулезно ознакомился с памяткой.

Вот ее содержание:

«Памятка посетителя, или правила пользования данным узилищем».

Правило первое: нарушив какое-либо из нижеследующих правил, вы обрекаете себя на скорую и мучительную смерть.

Правило второе: ни при каких обстоятельствах не совершайте ничего такого, о чем просит/умоляет/приказывает Узник (в частности, не пробуйте открыть двери, разбить окно, или освободить его каким-либо иным способом).

Правило третье: не передавайте Узнику различного рода предметы и вещи (в частности, оружие, ключи, отмычки, оборудование для сварочных работ, взрывчатку, и т. п.). Если Узник захочет что-то передать ВАМ, не берите.

Правило четвертое: опасайтесь гипнотического влияния Узника. Если же оное влияние все-таки имеет место, по возможности быстро лишите себя жизни.

Правило пятое: не кормите Узника.

Правило шестое: не прикасайтесь к стеклу.

Правило седьмое: если вы нарушили какое-либо из 2-6 правил, и вам кажется, что вы все еще живы, см. Правило 1.»

По прочтении Краулер почувствовал себя более чем неуютно. Он бы с прискорбием кивнул, если бы здесь же висел шкафчик, в которой можно было бы разжиться капсулой с цианидом. Но, к счастью, ничего подобного не наблюдалось, а потому оставалось заподозрить, что, по предписанию 4-го Правила, нарушителю следовало собственными зубами перегрызть себе вены.

Таким образом, альбинос воспрял духом, и двинулся дальше.

Он нервничал, даже несколько беспокоился, ну а кто бы на его месте не нервничал?..

Коридор предсказуемо быстро повернул под прямым углом. Леонард сбавил шаг, придавая фигуре осанку, а лицу – хладнокровие, и, самую малость, высокомерие кредитора, посещающего заблаговременно неплатежеспособного должника.

Однако, стоило войти в комнатку, коей оканчивался коридор, как все его напускное хладнокровие, не говоря о горделивой осанке, точно ветром сдуло.

Из-за стекла на него смотрел Узник.

Собственной персоной.

Спокойный, благожелательный.

С обезоруживающим интересом, как разглядывают занятную зверушку.

Смертельно опасный.

Краулер с антигеройской (впрочем, стыдиться сего он и не подумал) поспешностью отвел глаза, пока, на полной скорости, их не переехали два пронзительно-серых грузовика, ввиду чего успел заметить лишь общее выражение лица.