Тогрул Мехти - Кара некрофила

Ночью я долго не мог уснуть. Наступил новый день. Мысль о том, что нужно идти на работу, сильно напрягала. Так хотелось плюнуть на все и остаться дома, чтобы продолжать писать. Но, к сожалению, отсутствие достаточного количества финансов вынуждало меня заниматься тем, чем мне не хотелось. К середине дня немного подзаработав, я взял свой компьютер и пришел в кафе. Динар часто говорит мне:

– Ты всегда будешь голодранцем, так как думаешь обо всем, кроме заработка. Его критика меня больше забавляет, чем обижает. Ведь только друг и скажет правду. Его образ, как пример много зарабатывающего человека, постоянно маячит перед моими глазами. Но, почему-то от этих заработков его глаза как будто потускнели. Возможно, я не прав, когда по-своему отношусь к стремлению людей быть богатыми. Но дело в том, что и богатых, и бедных – много, и всегда так было. Я же хочу претендовать на то, что могло бы сделать меня именно ДРУГИМ. Тем, кем и как я себя на самом деле чувствую. Одним единственным. В ощущении себя я не чувствую, что являюсь частью мира. Как бы это странно ни звучало, но я чувствую, что этот мир есть маленькая часть меня. И, несмотря на эти ощущения, мир все равно пока вынуждает меня играть по его правилам: идти работать и быть заложником нужд.

Когда я сидел в кафе, что-то удерживало меня от письменной деятельности. Сам физический процесс – «писать», словно разрушал «девственность» моих мыслей. Но писать было необходимо, так как я нуждался в продолжении этой истории. И так хотелось поделиться ею с тобой, дорогой мой читатель! Я открываю ноутбук и начинаю вновь писать.

…Малыш поздоровался с находящимися в помещении заключенными и стал взглядом искать себе место, где можно было бы расположиться.

– Вот там свободно! – указав на двухъярусную койку в дальнем углу помещения, сказал подросток, сидящий на нижней койке перед входом. На подростке не было майки, и все его тело было в татуировках. Их было очень много, этих непонятных композиций, расположенных без всякой симметрии и поэтому было очень сложно понять, где что нарисовано. Из-за узких глаз его прозвали Азиатом. Он был самым уважаемым преступником малолетки по многим причинам. Одна из причин – та, что он чтил воровские законы. Воровать у него было семейным делом. А сидеть за решеткой переходило по наследству. Вторая из причин заключалась в том, что его старший брат по имени Бек, был авторитетом во взрослой зоне, и в малолетке об этом знали. Многие из малолетки переходили во взрослую зону, и поэтому быть в хороших отношениях с Азиатом давало немаловажную гарантию безболезненного перехода во взрослую зону.

– Меня зовут Азиат. А тебя как? За что сел? – засыпал он Малыша вопросами, заранее зная на них ответы.

У преступников были свои доносчики среди работников колонии. Заданный вопрос больше носил другой характер. От ответа новичка, могла зависеть его дальнейшая судьба. Если даже, совершенное преступление заслуживало уважения среди преступников, немаловажную роль играл и тот факт, как сам преступник говорит о содеянном.

– Меня зовут Малыш! Сижу за убийство, – ответил он.

– И за что убил? – спросил Азиат, переглянувшись с рядом находившимися преступниками.

– Он заслужил смерть! Взял у меня то, что принадлежало мне по праву, – ответил Малыш, вспоминая слова Короля.

– Добро пожаловать в хату! Располагайся. – Малыш впервые слышал слово «хата», но он понял, что это означает.

Малыш направился к койке, на которую ему указали. Он только хотел расположиться, как голос за его спиной резко произнес:

– Нет! Ты будешь спать наверху. Нижняя койка занята.

Он обернулся. За ним стоял подросток лет пятнадцати. Выражение его лица говорило о недоброжелательности. Малышу было знакомо это. За период работы на базаре он видел такое выражение лица каждый день. Ничего не ответив, Малыш забрался наверх и лег. Закрыв глаза, он внимательно слушал разговоры вокруг и пытался вникнуть в них, но было очень сложно; вся беседа шла на незнакомом ему жаргоне. Улавливая отдельные знакомые фразы, он додумывал предложение. Двое на койках рядом, говорили о крысе. Было очевидно, что речь идет о человеке, который как-то провинился. Только после того, как наступила гробовая тишина, он позволил себе поспать.

Утро наступило тогда, когда со скрежетом повернулся ключ в двери. И кто-то крикнул: «Подъем!»

Все быстро начали заправлять койки и становиться в строй. Было странно то, что указание давал Азиат, а не надзиратели колонии. Азиат вышел из камеры и все как один, последовали за ним. Пройдя со всеми в помещение напротив, где были столы и стулья, Малыш понял, что это буфет.