Тогрул Мехти - Кара некрофила

Я сел за игру и уже, в привычной мне манере, начал следить за игроками, так как, в основном, мне было просто наплевать на саму игру. Через определенное время, я уже поймал себя на мысли, что у меня почему-то ничего не получается. Меня очень сильно отвлекала мысль о Малыше. Было жалко его. Был момент, когда я хотел встать и уйти, чтобы переписать его историю иначе. Поменять концовку. Сделать так, чтобы его не поймали, и чтобы он остался на свободе. Я бы поменял только это. А все остальное мне было по душе, и Баклан заслужил свою участь. И то, что Малыш смог постоять за себя, тоже удовлетворяло меня. Вот только почему он говорил с трупом? Что его подтолкнуло к этой беседе? Я не знаю. Возможно, это было результатом его долгого общения с неодушевленным предметом. Возможно, это уже привычка, и она проявила себя. Не знаю! Не буду ничего переписывать! Пусть будет как есть! Но я хочу узнать продолжение и как можно скорее. Играть дальше мне не интересно. Я покидаю игровой стол. Сажусь в машину перед клубом и закрываю глаза.

Нет, ничего не вижу. Немного побаливает голова, возможно, это и мешает мне пока открыть дверь в мир моих фантазий. Непонятный ступор. Посидев еще немного в машине, я вернулся обратно в клуб к Динару.

Он мне рассказывал что-то с большим интересом, а я кивал ему головой так, словно слушал его. Но в этот момент я был настолько погружен в свои собственные мысли, что едва улавливал только отдельные фрагменты из того, что он говорил.

Мои мысли были заняты тем, почему я не смог нарисовать в голове продолжение истории Малыша? Разве это не то, что создает мой мозг? Многие говорят о вдохновении. А что это такое? Оно приходит извне? Может наша иллюзия о том, что творчество – это продукт, созданный творцом, ложная? Может, это не я создаю истории, а всего лишь принимаю информацию и передаю ее. И являюсь всего лишь посредником? Не знаю, хотя твердо знаю одно: продолжить ее сейчас зависит не от меня.

Позже, приехав домой, я открыл компьютер и прочитал то, что написал до этого. Потом я пытался «выжать» из себя новые мысли, облекая их в предложения, и надеясь, что все это выльется во что-то.

…Малыш, держась руками за решетчатое окошечко в двери камеры, куда его поместили, смотрел в сторону темного коридора. Там из открытой двери в самом конце, лился тусклый свет, скользивший по бетонным стенам коридора, и доносился чей-то храп, время от времени то усиливаясь, то ослабевая.

Он пытался разобраться в том, что произошло, и верил, что весь этот кошмар скоро закончится, и что он опять вернется в свой театральный зал и к своей тележке. Ведь «она» будет ждать его. Но в какой-то миг он допустил мысль, что всего этого может и не произойти. Ужаснувшись, уже в слезах, он, оторвав руки от решетки, не оглядываясь, сделал несколько шагов назад. Прислонившись спиной к холодной бетонной стене, он медленно опустился вниз и закрыл ладонями лицо и глаза. Так он просидел некоторое время. Он очень устал. Представив себе, что лежит в своем любимом уголке, он, наконец, уснул. Проснулся только утром на голоса, доносившиеся из конца коридора, который не был виден из оконца его камеры. Малыш ждал, но не знал – чего. Ему надоело находиться в этом помещении, усталость только увеличилась.

Вскоре к его двери подошли двое. Тот, который худее, был одет в обычную черную полицейскую форму. По плечам его пиджака было видно, что форма ему немного велика. А второй, с большим круглым животом, был одет в светло-голубую форму, но без пиджака. Его звали Гафур. Он был работником прокуратуры. В руках у него был журнал. Они, глядя на Малыша, что-то обсуждали между собою. Гафур, время от времени что-то записывал в этот журнал.

– Приведи его в кабинет, – поговорив немного с полицейским, он дал указание и ушел.

Полицейский открыл дверь камеры и проводил Малыша в ту самую комнату, которая была в конце коридора.

Маленькая комната, посередине которой стоял стол, за которым сидел Гафур, втиснув свой большой живот между креслом и столом. Малыша посадили на стул перед ним.

– Почему вы обращаетесь с ребенком, как с последним преступником? Ну, оступился, с кем не бывает? Налейте ему воды! – сказал он полицейскому.

Эти слова зародили в душе Малыша надежду, так как он почувствовал поддержку, в которой очень нуждался.

– Не переживай, мальчик! Скоро все это закончится! – сказав, он поставил на стол включенный диктофон и продолжил:

– Расскажи все, как было, и я тебе помогу выйти отсюда. Не бойся, тебе никто ничего не сделает, ведь ты же еще маленький.