Тогрул Мехти - Кара некрофила

Малыш с детской наивностью начал подробно рассказывать про то, что произошло. Закончив свой рассказ, он спросил:

– А теперь можно мне уйти?

– Нет, мальчик! Не так быстро. Но скоро. Должны быть еще некоторые процедуры, – ответив, Гафур обратился к полицейскому:

– Принесите орудие убийства и предметы, изъятые с места преступления.

Полицейский положил на стол два прозрачных пакета. В одном был нож, а в другом сверкал золотой перстень.

Взяв в руки пакет с ножом, он спросил:

– Это твой нож, мальчик? Этим ножом ты убил Баклана?

Малыш подтвердил кивком головы.

Допрашивающий, положив пакет с ножом на стол, обратил внимание на другой пакет с перстнем. Выражение его лица изменилось. Посмотрев на перстень, он велел полицейскому увести Малыша обратно в камеру.

Полицейский тоже заметил озадаченное лицо прокурора. После того, как он проводил Малыша, вернулся в комнату и спросил:

– Что-то не так? У вас изменилось лицо, когда вы увидели этот перстень.

Расслабив синий галстук, Гафур расстегнул пуговицу воротника и вытер рукой капли пота на лбу. Полицейский подумал, что он, наверное, не услышал вопроса, но тот вскоре произнес:

– Этот мальчик не такой простой. Будь вежлив и осторожен с ним. У стен тоже есть глаза и уши, которые служат тому, кто оставил ему свой перстень. Я не хочу найти твое тело в канаве.

Малыш же, поверив этому прокурору с животом, сам того не подозревая, сделал чистосердечное признание и тем самым подписал себе приговор. В следующий раз они увиделись на суде. Малыша представлял адвокат, назначенный государством. Этот адвокат был очень старым и почти ничего не слышал. Было понятно, что особо бурной защиты Малыша не предвидится.

Суд вынес приговор по статье 120.1. – предумышленное убийство. Лишение свободы на 15 лет. Первые четыре года Малыш должен был провести в детской колонии, а к 16-ти годам перевестись во взрослую тюрьму.

Малыш, слушая свой приговор, с болью и ненавистью смотрел на Гафура, который ловко обманул его. Он не то что не помог, а выступал в роли прокурора, представляя сторону обвинения. В своей работе он не раз так поступал, но впервые, словно боялся смотреть в глаза Малышу.

Ненависть, которая родилась в душе этого маленького мальчика, была уже не только к прокурору, но и ко всему человечеству. Это была последняя капля, переполнившая чашу его детского терпения.

Суд закончился. Вскоре Малыша отправили в детскую колонию, которая находилась на окраине города.

Несмотря на то, что колония для молодых преступников была ужасным местом, Малыш этого особо не почувствовал, так как место, которое он считал домом, было не лучше, а может быть и хуже. Единственное, что он должен был усвоить, это научиться жить по правилам, которые диктовал социум молодых преступников. Детская колония, или же малолетка, как называли ее сами преступники, копировала законы взрослой зоны. И как любая копия, она была хуже оригинала – более сурова и беспощадна. Малейшая ошибка могла привести к наказанию или смерти. Наказания в детской колонии, порою были более суровы, чем в тюрьмах для взрослых. Понятия, то есть правила, выработанные преступниками, уважали и работники колонии, так как, за счет этих понятий царила определенная дисциплина, облегчающая их работу. Поэтому они не вмешивались во внутренние разборки осужденных и в их потасовки.

Малышу дали синюю форму для заключенных, вернули золотой перстень, и провели в камеру, где отныне ему предстояло провести два года с другими заключенными, его сокамерниками.

Помещение было небольшое, внутри было около тридцати подростков и детей. По всему помещению были расположены двух- или трехъярусные койки. Когда он вошел, все повернулись к нему и молча смотрели, как будто чего-то ждали, может быть того, как он себя поведет…

…Написав это предложение, я захлопнул ноутбук. Обычно предпочитал смотреть фильмы или научные передачи перед сном, но с того времени, как я начал писать про «Малыша», я словно потерял интерес ко всем развлечениям. Просто лег и попытался уснуть, испытывая чувство неудовлетворенности, словно меня мучила совесть из-за того, что недостаточно поработал. Как будто у меня был план работы над новым романом, и я хорошо его не выполнил. Желание писать у меня появилось относительно недавно. Я начал задаваться вопросами, которые пугали. Как, например, этот вопрос:

– Для чего? Для чего я живу? Что это за жизнь, где нет того, что может быть только у меня. Сколько людей и сколько жизней видели этот мир. Можно ли всем задать этот вопрос, или же только тем, избранным? Время – это то, чего нельзя терять, или возможно, это именно тот миг, воспользовавшись которым, можно будет найти ответ на свой вопрос.