Тогрул Мехти - Кара некрофила

Это – Малыш. Одной ногой стоя на тележке, а другой отталкиваясь от земли, он ртом издавал звук, напоминавший рев мотора спортивной машины, и приближался к месту, где собрались грузчики.

Несмотря на то, что он чувствовал себя частью этой общины, грузчики обычно не хотели подпускать его к себе и прогоняли со словами: «Малыш, уйди отсюда, здесь твоих ровесников нет». В глубине души они его презирали, так как, вызывая жалость своим возрастом, мальчик порою отбирал у них клиентов, может быть, сам того не понимая. Но они и не предполагали, что среди них есть тот, кто каждый раз в конце рабочего дня, наводя страх на Малыша, отбирал весь его заработок, оставляя жалкие гроши, которых едва хватало только на то, чтобы купить хлеб. Малыш так сильно боялся этого человека, по прозвищу Баклан, что не мог никого просить о помощи. Как и Малыш, Баклан был сиротой. В отличие от Малыша, он провел свое детство в доме для сирот, в очень суровых условиях. Возможно, это и повлияло на то, что он стал бессердечным и жестоким человеком. Ему было лет 20. Он был худощавым, слегка сутулым молодым человеком. На лице же торчал большой нос с горбинкой. Видимо, поэтому у него было такое прозвище.

Малышу же было 12 лет. Это самый ранимый и чувствительный подростковый возраст. Когда так сильно нуждаешься в поддержке, понимании, любви и заботе семьи и взрослых. Матери у него не было. Он даже не помнил ее. Отец же часто напивался и избивал его.

И в один день Малыш просто сбежал из дома. Воспоминания о доме были настолько ужасны, что его сознание заблокировало их, он просто стер из памяти это прошлое так, словно его вовсе не было.

В тот период на улице Бюль-Бюля был недостроенный театральный зал, который предназначался для Хореографического училища. Но он так и не был сдан в эксплуатацию. Из-за нехватки средств это помещение так и осталось недостроенным и пребывало в заброшенном состоянии. Для Малыша же оно было домом. Часто туда забирались уличные собаки, и ему приходилось любыми способами отбиваться от них.

Когда наступал вечер, Малышу, на оставшиеся ему, после встречи с Бакланом, копейки, чаще всего удавалось купить только буханку хлеба и несколько зубчиков чеснока. Он натирал чеснок на горбушку хлеба и ел его. Но, чеснок был не единственным способом, которым он разнообразил свою скудную пищу. Например, кусая горбушку, он закрывал глаза и представлял себе разные вкусности, которые видел на улице у других. Фантазии были настолько реальны, что он верил в то, что представлял.

У него не было ни друзей, ни родных. Но была очень сильная связь с тележкой, которую он воспринимал как самое родное и близкое существо.

Каждый раз, оставаясь наедине с ней, он делился своими мыслями. Иногда, забираясь на недостроенную сцену, как театральный актер, он разыгрывал разные спектакли, а зрителем была его ветхая тележка. Этот неодушевленный предмет стал для мальчика и семьей, и другом. Большую часть дня он проводил неразлучно со своим неодушевленным другом, испытывая необычайно нежные чувства к нему. Эти чувства усилились еще и из-за одного случая, глубоко ранившего психику Малыша. Как-то раз вечером, купив горячий хлеб, он возвращался из пекарни. Напротив того недостроенного здания, где он проживал, был трехэтажный архитектурный дом. Перед подъездом дома на корточках сидела девочка. Она что-то рисовала мелом на асфальте. Увидев ее, Малыш не пошел к себе, а вошел в блок так, словно он тоже житель этого дома. Завернув за лестницу, которая вела на второй этаж, там, в укромном уголке, он спрятал хлеб. И сразу выйдя из блока сел на крыльцо. Девочка обернулась, и Малыш поздоровался с ней. Девочка ответила на приветствие. Малыш заметил, как ее взгляд остановился на его порванных тапочках и черных от грязи ногах. Малыш рефлекторно захотел спрятать ноги, но было некуда.

– А ты здесь живешь? – спросила она.

– Да, – сказал он, глазами показывая на подъезд.

– Я тоже! А почему, я раньше тебя не видела? На каком этаже ты живешь?

– На втором, – ответил Малыш, и почувствовал на себе ее недоверчивый взгляд.

– Интересно. И я живу на втором этаже. А у твоего папы какая машина?

Малыш оглянулся на машины, припаркованные перед домом, и, выбрав самую лучшую, указал на нее пальцем.

Девочка, посмотрев на него с улыбкой, опустила голову.

– Что? – спросил он.

– Эта машина наша. Она не может быть твоего папы.

Возможно, она хотела бы дружить с ним. Для девочки не имело значения социальное положение мальчика, и она не хотела его обидеть, однако Малыш, осознав в какой нелепой ситуации оказался, убежал.