Андерс Рослунд - Сделано в Швеции

Он перевел взгляд на телефон – четвертый звонок, пятый. Потом звонки смолкли, а Бронкс считал про себя секунды, как ребенок считает секунды от яркой вспышки молнии до глухого раската грома.

Семь секунд. Телефон зазвонил снова.

На сей раз он пропустил три звонка и взял трубку: – Привет… Анна-Карин.

– Вы совершили огромную ошибку!

Вот, значит, какой у него голос, когда он загнан в угол. Не энергичный, не писклявый, однако без малейшего акцента, без диалектной окраски. Вполне подходит человеку в черной маске, которого он видел столько раз.

– Это вы так думаете.

– Теперь слушай меня, сукин ты…

– Много народу? Вокруг, на Гулльмарсплан? Да, я и звонок твой локализовал. Могу выслать туда патрульный автомобиль, если хочешь.

– Мы говорили пятнадцать секунд. Через тридцать секунд я повешу трубку, и ты меня уже не выследишь. Но прежде пойми одно: ты, черт побери, только что начал войну. Отдал государственное оружие в руки уголовников.

Бронкс пытался расслышать фоновые шумы. Ничего, полная тишина. Либо он прикрывал трубку, когда не говорил, либо вблизи телефонной будки в эту минуту не было уличного движения.

– Старший Брат… ты не хуже меня знаешь, что это неправда. Верно? У тебя нет судимостей. Хотя более опасного грабителя банков я, пожалуй, не встречал. Как, черт побери, такое возможно? Как стыкуется? Все дело в том, что ты умеешь работать головой. А потому не будешь вступать в контакт с другими преступниками.

– Заткнись и слушай внимательно, сукин сын! Мне не нужны контакты, чтобы мое оружие перешло в другие руки! Я просто закопаю несколько ящиков и отправлю письмишко с красными сердечками и инструкциями. Знакомо, а? Сорок единиц автоматического оружия в каждом ящике: один – “Ангелам ада”, один – югославской мафии, один – придуркам из предместья____ И все это, блин, твоя ошибка, твоя , поскольку ты не выкупил то, что я похитил!

– Знаешь что? Прямо сейчас на моем столе в управлении стоит черная сумка с двадцатью пятью миллионами. Твои деньжата. Которые я должен был заплатить. Если б не решил послать все к чертовой матери.

Молчание.

– Ведь грабить банки – единственное, что ты вправду хорошо умеешь, Старший Брат. И будешь грабить снова. И снова! Слышишь, Анна-Карин? Ты будешь снова грабить банки, едрена вошь!

– Бронкс… Джон… ты забыл одну маленькую деталь. Ты не знаешь, кто я и как я выгляжу. А вот я знаю, кто ты и как ты выглядишь.

Молчание изменилось. Стало беззвучным. Старший Брат повесил трубку. Положив телефон на стол, Бронкс сообразил, что, сам того не замечая, все это время стоял.

Теперь остается только ждать следующего хода Старшего Брата.

Было уже восемь, когда Лео заехал на свой участок и припарковался. Чашка кофе в одном из немногих открытых кафе и несколько часов бесцельной езды по южным предместьям, чтобы успокоиться, не помогли. Ощущение огромной, жирной ошибки не проходило.

Он вышел из машины, пошел к гаражу. Стук мяча только усилил упорное раздражение. Себастиан уже встал и, изображая профессионального футболиста, бил мячом в гаражную дверь, сопровождая каждый удар комментариями, якобы по-английски.

– Привет, спецпапа. Ты куда идешь?

– Почему ты не спишь?

– Хочешь поиграть? Мне нужен хороший вратарь.

Лео открыл дверцу возле ворот.

– Себастиан, иди к маме.

Шестилеток неожиданно мощно ударил ногой по мячу – гаражная дверь задрожала.

– Она все время спит. Спит и спит.

Лео поднял плохо надутый мяч и послал его через большущий бетонный двор к дому.

– Поиграй там.

Разочарованный взгляд Себастиана, бегущего за мячом, а спецпапа вошел в гараж, зажег свет и закрыл за собой дверь.

Пишмашинка так и стояла под верстаком. Лео поставил ее на стол.

Пишмашинка.

Дальше все произошло быстро. Несколько стремительных шагов к стене, к кувалде. Он занес ее высоко над головой и с размаху саданул по машинке, в клочья разбивая тяжелый стальной корпус и хрупкие клавиши, удар за ударом, и при каждом ударе из горла у него вырывался громкий крик.

– Что ты делаешь?

Чертов мальчишка открыл дверь, заглянул внутрь.

– Проваливай!

– Такой шум!

– Живо!

Лео не остановился, бил и бил, когда Себастиан закрыл за собой дверь, бил, пока машинка не превратилась в обломки металла и пластика. Ею никогда больше не воспользуются! Ни один поганый сыщик не сможет связать ее с теми вымогательскими письмами! Решение принял Джон Бронкс, а Лео желал только одного: усложнить ему жизнь, снова одурачить его и исчезнуть.