Мишель Демион - Последняя Тайна Поля Гогена

– Следуйте за мной.

Он толкнул металлическую дверь, и мы вошли в тёмный зал, украшенный хорошими картинами. Освещённые маленькими лампами, картины играли разными цветовыми оттенками. Металлическая лестница привела нас на второй этаж в огромную гостиную.

– Живопись – моя страсть, люблю открывать неизвестных художников. Мы с дочерью часто посещаем выставочные залы.

Воспоминание о пропавшей дочери взбудоражило его память, и его челюсть начала дрожать.

– Хотите выпить?

– Я предпочёл бы съесть что-нибудь.

– Я вернусь через пару минут. Устраивайтесь удобнее.

Он указал на глубокие черные кожаные кресла в большой гостиной. Как только он исчез на кухне, я приятно устроился в кресле и огляделся вокруг. Это был роскошный зал, но пустой и бездушный, в центре которого находился большой камин чёрного мрамора. Огромный телевизор висел на голубой стене, обитой шёлковой тканью. Свисающие с потолка мелкие прожекторы освещали полихромные картины. В глубине зала другая лестница поднималась на этаж выше. Рядом, незаметное в данном интерьере, стояло фортепиано, казалось, спавшее глубоким сном.

Врач появился через несколько минут, неся перед собой поднос с наспех приготовленной едой.

– Я приготовил яйца. Из меня плохой повар. Я принёс вам фотографии моей дочери Гвен.

Он поставил еду на журнальный столик, покрытый черным лаком, а затем уселся на кожаный диван передо мной. Он небрежно бросил фотокарточки на стол, так как выбрасывают карты во время покера. На четырёх из пяти фотографий Гвен в купальном костюме. На одной она стоит перед океаном в романтической позе. На другой более романтичной, она развалилась на шезлонге. Гвен красива на фотографиях, но, к сожалению, её портит подростковое кривляние. А вот здесь она совсем другая, в летнем платье без рукавов, на ней большая соломенная шляпа. Она уже не позирует, а выглядит естественной. Она сидит на синем шезлонге, облокотившись на столик со стаканом, наполненным двухцветным напитком. Позади видна бухта виллы, и она улыбается. Она не была похожа на хрупкую пятнадцатилетнюю девочку, ей скорее дашь восемнадцать или девятнадцать лет. Короткие светлые волосы были подстрижены так, что видны её глаза, будто два куска льда на смуглом милом лице.

– Я сделал эти фотографии два месяца назад, она красивая, правда?

Уплетая еду, я проворчал, что она слишком красива для своего возраста, и у неё уже развита женская грудь…

Какой бы роскошной не была комната, она выглядела траурной и печальной. Не было такой краски, что отражало бы в ней нормальную жизнь. Это была комната, которая давила нескончаемой неврастенией.

– Мы очень привязаны друг к другу, моя дочь и я, – продолжал врач, – и она не часто видит свою мать.

– Чем занимается её мать?

Глядя на него и не дожидаясь ответа, я задал себе вопрос, до какой степени привязаны друг к другу хирург с дочерью.

– Она работает медсестрой в том же госпитале, что и я, но в другом отделении, так что мы практически не видимся. Во всяком случае, я делаю все, чтобы её не встречать.

– Если я правильно понимаю, вы не были счастливы в браке?

Он поднял голову. Вспышка ненависти ожесточила его взгляд. Это было похоже на резкий порыв ветра над спокойной гладью моря.

– Совсем нет, – ответил он, вздохнув, – совсем нет. Ей нужны были любовники, и, если я правильно информирован, их ей было недостаточно, чтобы не умереть со скуки, как она говорила. Она пристрастилась к женщинам. В настоящее время у неё связь с главной медсестрой учреждения. Пусть она развлекается! Вы знаете, доступные женщины – это всегда женщины с историей. Фригидные, распущенные, алкоголички, они часто нимфоманки и шизофренички. Зачастую они не знают, кто они, и что ищут за сиюминутным наслаждением. Они верят, что живут полной жизнью, превращаясь в пустыню эмоций.

Он говорил таким убеждённым голосом, словно оправдываясь. Не сомневаюсь, что он повторял эту молитву сотни раз, чтобы убедиться, что он прав. Подобная проповедь не позволяла задавать вопросы самому себе.

– Как долго вы разведены?

– Три года!

– Почему не раньше?

– Из-за дочери, я хотел защитить её максимально, чтобы она имела мать.

– Все же, почему не раньше?

– Потому что она перестала скрывать свои пристрастия. Долгое время это было с интернами, затем с учителем биологии, после был целый ряд любовников. Я даже не знаю, помнит ли она всех. Она побывала в постели, по крайней мере, одного из трёх начальников отделений, прежде чем бросится на женщин или оба пола сразу! Это стало настолько публично, что наша дочь узнала об этом.