Ирина Тушева - Литературные этюды

Сестру не вернёшь, но, по крайней мере, надо всё выяснить. Удастся ли? Доползём ли, долетим ли до ответа? Пройдёмся по социальным сетям. Сплошь переписка по работе. А это кто? Мужчина – так себе, но почему он расположился на фото рядом с моей сестричкой? На фоне осенних деревьев стоят такие… Девушка она трезвомыслящая, охмурёж на неё не действует. А тут… Нет, ничего такого… Но вопросы возникают…

– Кто это?

– Не знаю. К ней никто не приходил. Ты на работе поспрашивай.

#

В фойе факультета, где работала Яна, – её фотография в траурной рамке. И рядом – ещё одна. Ой! Да это тот самый мужик, который на фото отсвечивал. И тоже в траурной рамке. Уладив вопрос с пропуском, поднимаюсь на кафедру.

Ой, горе-то какое! Все думали, они с Андрюшенькой вот-вот поженятся. Вот уж не везло ему в личной жизни… Самые пожилые сотрудницы демонстрируют сочувствие. Они Андрюшеньку ещё молодым помнят. Когда он только что пришёл после аспирантуры. Не защитившись. И вообще, жизнь как-то у него не задалась. Они, дамы кафедральные, конечно, как могли, заботу о нём проявляли. Ну и он уважительным всегда был. Как день рождение у кого, – всегда с букетом.

Женился рано. А жена только и успела дочку ему родить. Умерла. Уж так все ему сочувствовали. Но он молодец, держался. Жениться – больше не женился. Правда, жить к женщине ушёл. Ну так с горя же! Дочку? На тёщу оставил. Чтоб хоть как-то утешить пожилую женщину после смерти дочери. А с тёщей можно поговорить? – Так умерла же! Недолго после доченьки на земле задержалась. Но он молодец: до конце рядом с тёщенькой оставался. Хоть и прогоняла она его, а он всё к ней, от постели больной не отходил. Так и до самого её смертного часа. А казалось бы: жить да жить! И не старая ещё. Дом – полная чаша. Уж очень богатая семья. Нет-нет, не по расчёту он женился. Он и сам – тоже из очень богатой семьи. В войну его дедушка разбогател. Ну а дальше – денежки к деньгам…

С его родственниками поговорить? Мать умерла. Нет, не старая: лет шестьдесят было. И сестра вскоре умерла. Вот ведь какие несчастья выпали ему в жизни. И племянница хотела повеситься. Он сам рассказывал. Что из петли вынул. Пришлось опекунство над ней оформить, а её – в лечебницу.

А что за женщина, с которой он жил после смерти жены? – Да одноклассница его бывшая. У них в школе ещё роман был. Врачом работает. В областной больнице. Фамилия? Да тут телефон её записан. На всякий случай. Он ведь у неё жил.

– Её нет. Мама умерла. Приехать? Зачем? Впрочем, всё равно: приезжайте… – отрешённый мужской голос диктовал адрес.

#

На столе валялась смятая бумажка. Типичный почерк врача. Парень даже не стал её прятать: кто поймёт такие каракули? Но я разобрала:

«Долгие годы мы возводили фундамент нашего будущего счастья. Он женился на богатой. Я его убедила это сделать. В результате брака и рождения общей наследницы, богатства двух семей объединились. С каждой смертью очередных родственников доля в наследстве росла. Трупы были не криминальными. Я же врач. Всегда вводилось вещество, не оставлявшее следов. А эта девка узнала. Как – не знаю. Она не должна была жить. Но почему-то умер он. Похоже, она что-то заподозрила и опередила. Но ненадолго. А теперь и мне жить незачем. Прощайте. Мёртвые срама не имут».

#

А теперь мы просто плачем. Я и осенний дождь.

На фоне арестов и расстрелов, жизнь Михаила Булгакова в литературе и просто жизнь казались весьма благополучными. Даже Сам ему благоволил. В отведенных рамках, конечно.

Но Автором №1 он признан не был: ни критиками, ни коллегами, ни читателями. Болезненный, он чувствовал приближение смертного часа. Это состояние особенно обострялось осенью, которая с каждым днём отнимала надежду и жизнь, – по кусочку, как по листочку. Он готов был кричать от отчаяния, он ясно видел, как перед ним разверзается пропасть небытия. Он не стал автором шедевра. Не стал, говоря привычной ему масонской терминологией, Мастером.

Однажды, когда он метался в горячечном бреду холодной ноябрьской ночью, перед ним возник образ Мефистофеля – с проникающим в душу взглядом и тонкой улыбкой. Булгаков в ужасе проснулся. Вытер холодный пот со лба, выпил воды и принял лекарство.

Связь с потусторонним миром была не чужда ему. С молодости он увлекался спиритическими сеансами. В кругу богемы в почете были натурфилософия и всякие магические примочки. Но сколь страшен был огонь, что полыхал в глазах у обитателя преисподней! Как будто жгли огромный ворох опавших листьев.