– А его зачем вы упомянули?
– Просто к слову пришлось.
Из живых, так сказать, персонажей присутствовали: я – покорный ваш слуга – Павел Петрович Чичиков, Бенкендорф Христофор Карлович, полковник Синяков и, разумеется, старый князь и его сын – князь Андрей.
И княгиня Вера своим присутствием обед этот удостоила.
– Честно скажу, сам я ее на этом обеде не видел, – заметил Чичиков. – Видели другие. Я не возражаю. Видели – так видели. Может, и была она на том обеде. Сына пришла защищать.
– Павел Петрович! – обернулся ко мне старый князь. Я подле него, по правую его руку, сидел. Своего секретаря он между двух братьев Орловых посадил. Они бумагу государыне-матушке Екатерине Второй сочиняли.
– Помните, по какому случаю они эту бумагу сочиняли? – спросил меня надменно Чичиков – и тут же за меня ответил: – Государя императора, мужа ее, задушили – вот и оправдывались. В помощники Христофора Карловича старый князь им и определил – слог их пьяный править. Убедительно у Бенкендорфа это получалось. Любую мерзость так мог отредактировать, обелить, что хоть в святые записывай!
– А вы говорите, что без аллегорий восковых, без тонких намеков вы этот обед описывать будете, – насмешливо сказал я ему.
– А какой же тут тонкий намек? Я ему, что называется, в лоб, ироду. Сказочнику этому остзейскому! Вам же его сказки и аукнулись. Прибалтика чья нынче? Наша ли? То-то и оно. А смеетесь: «Аллегории восковые»! Он без аллегорий нам под дых бил. Мы еще к нему вернемся.
– Павел Петрович! – недовольно сказал еще раз старый князь. – Ты на кого засмотрелся?
– Что вы, ваша светлость, – ответил я почтительно, – как можно? Задумался просто на мгновение. Я вас внимательно, ваша светлость, слушаю. Я даже больше скажу! Я вас внимаю, ваша светлость. – В общем, подпустил подобострастия. Благородно, правда. Исключительно из уважения к его преклонному возрасту, а не из-за его княжеского титула и богатства. Титулом и я мог бы похвастать. А вот богатством пока нет.
– А сын мой, Павел Петрович, не слушает меня, не внимает! – с неподдельной горечью обратился ко мне князь Николай Андреевич. – Ишь, что выдумал! В гусары просит его определить. Вообрази, он – гусар!
Я тут же вообразил – и смешок в своей груди задержал. Но все же не выдержал – и расхохотался. Уж очень смешон в моем воображении князь Андрей был. Мужик мужиком – а в гусарских шнурках и в прочих гусарских прелестях – и на гнедом скакуне!
– Вот, видишь, – обратился к своему сыну старый князь, – люди смеются!
– Да, конечно, – подтвердил я его слова, – смешно. Он своим… телом коня своего к земле придавит! В тяжелую кавалерию… куда ни шло, – добавил я добродушно и присовокупил с воодушевлением: – В кавалергарды!
– Так он не хочет, – выкрикнул старый князь, – в кавалергарды! По этому случаю я бы полк еще один, кавалерийский, завел. А он втемяшил в свою голову: в гусары хочу. Посоветуй, Павел Петрович, что мне с ним делать?
– Что ж вам посоветовать, – хитро улыбнулся я старому князю, – я и не знаю даже! – Я отлично понимал, что князь Николай Андреевич приглашает меня сыграть с ним и с его сыном в какую-то игру. Но вот в какую? В веселые игры старый князь играть не любил. Предпочитал в насмешливые. Слава богу, в очередную его игру нам не пришлось сыграть. В столовой зале появился дежурный офицер, подошел к старому князю, что-то прошептал ему на ухо и отдал листок, сложенный вдвое.
Князь листок тот развернул, прочел сначала про себя, а потом – вслух.
Ваша светлость!
С того света на этот ехать – не котомки шить!
Соблаговолите меня принять. Я вас научу этому.
Генерал Воров
Как он это прочел, так у меня в груди сердце похолодело, но виду я не подал.
– Узнаешь руку? – протянул мне листок старый князь.
– Нет, – ответил я ему.
– А я узнаю! – закричал он. – Где, говоришь, этот генерал, – обернулся к дежурному офицеру, – возле шлагбаума? Пропустить – и к нам сюда в столовую залу привести.
Офицер вышел из столовой залы исполнять распоряжение князя, а я, нет, не сразу – сразу говорить я не осмелился.
– Ваша светлость, – сказал я тихо, – а стоило ли этого генерала к нам сюда пускать? По записке его видно, что с большими амбициями генерал. Вот и ехал бы он своей дорогой. Как бы чего у вас с ним не вышло! Не спустите же вы ему, ваша светлость, эту его записку дерзновенную! Не лучше ли… прогнать его сразу. Еще не поздно. Заворотить его от нашего шлагбаума – и вся недолга.
Читать дальше