Но то ли написал Павел Петрович в той бумаге, что обещал Родиону? Павел Петрович заверял меня, что именно то, но по ошибке другую бумагу в пакет вложил. «День был суматошный, – оправдывался он. – Да и в гнев великий пришел, когда секретарь принес показать мне листок, что граф Большов на мелкие кусочки порвал. Вот и спутал: рисунок графа вместо той бумаги в пакет вложил».
Да, в гнев великий кто угодно бы пришел. На том листочке граф Большов кукиш нарисовал перед козлиной мордой. И уж очень эта морда с княжеской была схожа. И подпись соответствующая:
Склеил, поди, козел? Ну и любуйся. Смеши народ православный превесело своей Эльбой!
И я бы поверил бы ему, если бы не приписка, которую сделал Павел Петрович на том рисунке… серебряными чернилами:
Сам ты, Мефодий, козел! И хоть всю гвардию на Соловки отправь – не поможет.
А на пакете том начертал:
Совершенно секретно!
Господину графу Большову вскрыть по прибытии сего преступника Родиона Карамазова в Соловецкий монастырь.
Глава четвертая – сон сорок седьмой
Эта операция получила название «Комариное цоканье» и во всех военных учебниках по стратегии и тактике отмечена как блестящий пример наведения ужаса на противника малыми, комариными средствами.
И от этого комариного «цоканья» Европа в ужас пришла. Разумеется, это «цоканье» в нужное время и в нужном месте должно было произвесть.
Автор сей операции неизвестен.
Келер. Ведомство (Сто лет под грифом «совершенной секретности»). М., 1907 г. С. 93
Как же, господин генерал, неизвестен? Автор «Комариного цоканья» граф Большов!
От экипажа требуется, чтобы он представлял такой вид, точно все его части срослись вместе, никакое сотрясение, никакие толчки не должны отзываться на нем. Когда карета опрокинется, то лак на некоторых местах непременно сотрется, но сам кузов или стенка должны выдержать это падение, как панцирь – легкий ружейный выстрел. Каждый экипаж должен быть поэтому так изготовлен, как если бы ему на каждом шагу угрожала катастрофа. Если фабрикант не в состоянии выполнить такой работы, то пусть тогда и не претендует на звание каретного мастера.
Князь С. П. Урусов. Книга о лошади. 1911 г. (Глава XIV «О езде в упряжи»)
Зябко гулок звук от конских копыт в утренней тишине и тревожен. А если он в тысячу кавалерийских копыт, то и грозен!
И невольно у проснувшегося от этого гулкого цоканья мысли такие же тревожные и грозные в голову лезут.
Куда это полк вдруг выступил?
Не на войну ли часом?
Непременно на войну!
Куда же еще в такую рань, если не на войну?!
И Конногвардейскому полку приказано было выступить в четыре часа утра – и проехать по улицам петербургским под окнами посольств иностранных.
И полетели во все части света дипломатические депеши послов, перепуганных конногвардейским цоканьем!
Потом послам, конечно, разъяснили, что зря они перепугали себя и всю Европу. Полк Конной гвардии не на войну выступил. А что в такую рань, так путь до Соловков долог, а по холодку утреннему приятен.
Послы, как всегда, не поверили.
Зачем на Соловки полк послан?
Почему именно этот полк, а не пехотный, например, Измайловский?
И пришлось тогда государю императору нашему самому послам разъяснить: «С комарами воевать в конном строю сподручнее!»
Сию шутку по достоинству оценили у нас в России. Оценили ли в Европе? Вряд ли. Но это не важно. Важно то, что полгода послы от любого цоканья утреннего просыпались и в окна тревожно выглядывали: не полк ли какой еще кавалерийский в поход выступил? Если выступил, тогда точно – на войну!
А граф Большов в тот день, часом позже, с тишайшей предосторожностью, в отличие от Конногвардейского полка, из дома выехал на свое Соловецкое богомолье. И путь окольный выбрал через Тверскую губернию.
Карета у него была превосходная. За одну только разрисовку герба на карете живописцу Брулову было заплачено 200 рублей. Умолчу обо всех остальных тратах. К тому же, дорогие мои читатели, если дорога дрянь и погода гнусная, то и в хорошей карете натерпишься.
Но с погодой графу повезло, да и дорога из Петербурга в Москву была превосходная. Пленные турки с англичанами после шестого года ее в порядок привели. И до Выдропужска он с большим удовольствием и комфортом доехал, коротая время за чтением французского романа или созерцая мирные дорожные пейзажи, бегущие за окном.
Читать дальше